Евгений Клюев - Между двух стульев (Редакция 2001 года)

– Зачем я живу? – с отчаяньем почти крикнул он.

– Вот хорошая постановка вопроса, – одобрил издали Блудный Сон. – Теперь бы только не ответить на него – и тогда Вы само совершенство.

– Можете считать меня совершенством прямо сейчас, – грустно пошутил Петропавел. – Я не отвечу. – Он вздохнул. – Выработали мы замечательный план со Слономоськой, чтобы я мог в конце концов поцеловать эту пресловутую Спящую Уродину, если она, конечно, предпочтет меня…

– Чтобы? – Блудный Сон даже задержался на мгновение – впрочем, виден не стал все равно.

– Чтобы она пробудилась от сна…

– Чтобы?

– Чтобы, пробудившись от сна, встала и освободила мне дорогу!

– Чтобы?

– Да что ж Вы заладили-то, ей-Богу!.. Чтобы по этой дороге мне уйти домой и – жить дальше! Но всех этих «чтобы» уже не существует.

– Жить дальше – и только-то? Живите дальше здесь… где это тоже не возбраняется!

Петропавел усмехнулся:

– Интересное дело! Чего ради мне здесь жить, если у меня вообще-то дом есть? И потом, другие у меня планы, понимаете?

– Понимаю, чего ж тут не понять! Человек предполагает, а Бог…

– Вы думаете, это… Бог вмешался?

– Экий Вы, однако! Что за формулировки – «вмешался»? Вы бы хоть понимали, что Бог не может вмешаться, потому как вмешиваются обычно в чужие дела. А для Бога нет «чужих дел», ибо все в руках Божьих, – о каком, извините, «вмешательстве» идет речь? Стало быть, просто-напросто Ваши прежние планы не соответствовали Божьему промыслу. Вы ошиблись… оши бались – и только.

– Все время ошибался?

– Все время.

– И как же мне теперь? – Петропавел пристально вгляделся в пространство: на секунду ему показалось даже, что он увидел Блудного Сона.

– Вернуться к началу, дорогой мой! Что там было в начале, ну-ка?

– В начале было… слово!

– Вот к слову и вернитесь.

– К какому-то определенному слову?

…М-да, такого продолжительного периода чужого смеха Петропавлу еще не приходилось переживать. Но переживал он его, к чести сказать, мужественно. И дождался-таки исхода. Исход был таков:

– Вне всякого сомнения, дорогой мой, Вы все еще спите, – сказал Блудный Сон. – Вы спите, и я Вам снюсь.

– А другие? Другие тоже приснились?

– Ну, это Вы уж у других и спросите.

– А вот… что касается Вас, долго Вы еще будете мне сниться?

– Не знаю, а что?

– Да нет, просто… Просто все совсем иллюзорно стало.

– Иллюзорно и было, только Вы не замечали. А теперь… теперь я Вас поздравляю.

– С чем?

– Ну, как же, заметили все-таки! Многие вообще ничего не замечают. Так и живут, думая, что правда живут.

– А на самом деле?

– А на самом деле, теле, тили-тили, тили-бом!

– Поконкретнее, прошу Вас! – взмолился Петропавел. Раз взмолился, два взмолился… Но никого больше ни рядом, ни поодаль не мелькало. Зато упал на одну из протянутых ладоней Петропавла невесомый какой-то предмет. Оказалось, живой. Мошка. Тля. Чепуха на палочке. На четырех палочках.

– Привет, – кисло сказал Петропавел, ничего в ответ не ожидая. И зря.

– Привет, – еле слышно пискнула чепуха. – Не узнал?

– Как-то… не очень, – сэтикетничал Петропавел.

Чепуха тонюсенько рассмеялась:

– Да и как узнаешь! Пустяк живого веса, ничтожество, блудный сор…

– Блудный сор? – Петропавел насторожился.

– Это я так… образно выражаясь. Вообще-то мы уже встречались – я еще обещал следить за тобой. Ладно, не мучайся, я Грамм Небесный.

– Я с Гномом знаком Небесным, – внес ясность Петропавел.

– Раз ты с Гномом знаком, то и со мной, выходит, тоже: я часть того Гнома. Грамм, если быть точным.

Петропавел чуть не застонал.

– Нечего застанывать. Эка невидаль – Грамм Небесный! Не Килограмм ведь – Килограммом бы тебе руку-то отшибло!.. Да и не узнал бы ты меня, предстань я тут как Килограмм Небесный.

Петропавел сознался, что действительно не узнал бы.

– Ну вот! А я между тем… и этим честно за тобой следил.

– Между чем и чем?

– Между Сциллой и Харибдой, между молотом и наковальней, между городом и деревней, между умственным и физическим трудом! – с горячностью выкрикнул Грамм.

Петропавел чуть было не зааплодировал, но в последний миг опомнился:

– Вот прихлопнул бы я Вас – и поминай как звали! Кстати, получается, звали-то – как? Гном, Грамм?

Поймать Грамма Небесного врасплох не удалось.

– Да как только не звали! – вздохнул он. – Просто как хотели, так и звали. Но это их проблемы.

– Кого – «их»?

– Да тех которые звали. А ко мне их представления обо мне отношения не имеют.

– Знакомые мотивы! – Петропавел подозрительно вгляделся в ладонь.

– Ах! – беспечно пропищал Грамм Небесный. – Все уже кем-нибудь сказано – и по многу раз.

– Лучше бы Вам все-таки Гномом быть, – некстати озаботился Петропавел. – А то, – он легонько потряс ладонью, – как-то очень уж… ненадежно.

– Не-на-деж-но, не-вы-год-но, не-у-доб-но! – отсканировал Грамм Небесный, явно в антирекламных целях.

Петропавел тончайшим образом улыбнулся. Грамм был, конечно, тот же Гном, только в малых дозах.

– Значит, что же… Эволюция такова: от Грамма через Килограмм к Гному?

– Ну, если даже так, то потом к Центнеру, Тонне и далее. – Писк Грамма сделался гордым.

– Куда ж далее-то? – затосковал Петропавел, вспомнив о массивной Спящей Уродине.

Грамм Небесный не ответил.

– Куда ж далее-то? – повторил Петропавел.

– В ответ на твой вопрос я пожал плечами, – объяснился Грамм, – но ты этого, конечно, мог и не заметить.

Петропавел извинился, а потом взял и спросил, причем как бы безразлично:

– Говорят, Спящую Уродину целовать уже не обязательно?

Вопрос получился как нельзя более светским,

– Ну, если говорят… – уважительно отозвался Грамм Небесный. – Тогда, может быть, и не стоит целовать. Надо верить тому, что говорят.

Петропавел, еще несколько минут назад призванный к прямо противоположному, даже осунулся:

– Но как же в таком случае освободить дорогу к дому?

– К чьему дому?

– К моему! («Опять пошло-поехало!» – загрустил Петропавел).

– А где твой дом?

– Трудно сказать…

– Ну вот! – выразительно пискнул Грамм Небесный. – Сначала надо выяснить, где дом, а потом, может, и дорогу освобождать не придется. Если дорога, например, и так свободна.

– Но на ней же лежала Спящая Уродина!

– Вот то-то и оно, лежала!. Это когда-а-а еще было… Однако тебе никто не поручится в том, что она там до сих пор лежит. Могла ведь встать и уйти…

– Как это… когда она Спящая?!

– А если она лунатик? Лунатики ведь ходят во сне.

Петропавел зарычал как зверь: