Евгений Клюев - Между двух стульев (Редакция 2001 года)

– Я буду защищать верного прежним идеалам Ежа до последней капли крови! – так прямо и заявил он, испытующе взглянув на почти незнакомое ему общество.

– Своей крови или его? – двумя голосами поинтересовался страшноватый на вид Ой ли-с-Двумя-Головами, на каждой из которых было только по одному глазу, а Пластилин – кажется, Бессмертный – сказал:

– Да ради Бога.., Кто ж Вам мешает пролить чью угодно кровь – жела тельно все-таки свою!

«Неприятно, – подумал Петропавел, – что они желают именно моей крови».

Из охотников только один был на коне – Всадник Лукой ли, малоинтересный старик в черных одеждах не по росту. Вот и вся тебе кавалерия. Ее-то, немногочисленную эту кавалерию, и следовало вывести из строя прежде всего – как наиболее опасную для гонимого Ежа. Если убить коня, размышлял Петропавел, то вероятность поимки Ежа сократится по крайней мере вполовину. Правда, Всадник Лукой ли с коня не слезал никогда, так что оставалось одно – убить коня Всадника Лукой ли под Всадником Лукой ли, а это было весьма и весьма непросто.

Петропавел перебрал в уме все известные ему способы убийства коней, потрясшие его, между прочим, своей жестокостью, и остановился на самом безобидном – том, которому соответствовала речевая формула «Капля ни котина убивает лошадь». Стало быть, достать эту каплю никотина – и убить ею данную конкретную лошадь, всего-то и дел!

Развязной походкой Петропавел подошел к кому попало – как выяснилось, к Пластилину Бессмертному (дольше обычного задержавшемуся в образе некоего Папаши) – и сказал:

– Папаша, закурить не найдется? – после чего тут же, на месте, и получил затрещину. – Извините, папаша…

– It does not matter at all! – был странный ответ бессмертного, но не того полиглота.

Хуже всего, что новые качества старых знакомых Петропавла перемешались в полном беспорядке и вычислить линии поведения новых знакомых теперь оказывалось явно невозможно. Приходилось обращаться наобум и – не предвидеть последствий.

– Вы не курите? – спросил Петропавел у того, кого Грамм Небесный отрекомендовал ему как Летучего Жуана.

– Я летаю! – с собственным достоинством ответил тот и улетел, дав тем самым понять, что летание и курение – это в точности как гений и злодейство.

– Закурить даст кто-нибудь или нет? – Вопрос Петропавла прозвучал зычно.

– Ну, что ты прикопался ко всем и каждому? – воскликнуло Смежное Дитя и коротко предложило: – На!

– Спасибо, детка, – даже растрогался Петропавел, вынимая из протянутой ему пачки «Marlboro» две сигареты «Пегас».

– Две штуки? Ну, пурга!.. – обиженно возопило Дитя. – А морда не треснет?

– Надеюсь, что треснет, – признался Петропавел и загадочно добавил: – У кого-нибудь.

– Хорошо бы, у тебя треснула! – мечтательно произнесло Смежное Дитя, впрочем сразу же утрачивая интерес к Петропавлу.

А тот твердым шагом подошел к коню Всадника Лукой ли и не церемонясь засунул обе сигареты в ржавшую от преждевременной эмоции пасть животного. Животное чавкнуло с приятным аппетитом, после чего упало и стремительно издохло. Всадник Лукой ли кубарем скатился в траву и из травы изумленно взглянул на Петропавла.

– Что Вы сделали и зачем Вы это сделали? – Такой подробный вопрос задал Всадник Лукой ли, видимо более разговорчивый, чем Всадник-с-Двумя-Головами.

– Я убил лошадь каплей никотина. Или двумя, – с ответственностью за происшедшее заявил Петропавел.

– Вот идиот! – восхитился Всадник Лукой ли и обратился ко всем присутствующим со словами: – Он убил лошадь каплей никотина. Или двумя.

– Вот идиот! – поразились присутствующие.

– Наша кавалерия на время выведена из строя, – трезво пискнул Грамм Небесный. – Это и Ежу понятно. Эй, Еж!

Ничего, видимо, не подозревая. Еж вышел из-за пенька.

– Тебе понятно?

– Мне все понятно, – опять не солгал тот.

– Ату его! – вскричал Бон Слонопут – невысокое существо, то худевшее, то толстевшее прямо на глазах, – и, забыв о потере кавалерии, все бросились за Ежом.

Петропавел понял: его промедление подобно смерти Ежа – и со всех ног припустился вослед охотникам.

Вскоре стало ясно, что угнаться за Ежом проще простого: маленькие пятки млекопитающего мелькали отнюдь не со скоростью света. Петропавел догнал преследуемого практически моментально.

– Я буду защищать тебя! – на бегу поклялся он Ежу.

– Зачем?.. – От изумления Еж остановился. Охотники, как ни странно, – тоже.

– Ну, для того… – Петропавел растерянно смотрел на преследователей.

– Еж, – крикнул солидный Остов Мира, страшно похожий на Пупа Земли, – долго ты еще намерен прохлаждаться? Тут многие уже утрачивают охотничий азарт.

– Прошу извинить! – гаркнул Еж и, искоса взглянув на Петропавла – очень подозрительно, снова дал деру. Охотники, с гиканьем и улюлюканьем сорвавшись с места, одною общею пулею промчались мимо Петропавла – Пеший Всадник Лукой ли только буркнул: «Ты зачем моего коника замучил?» Впрочем, ответа дожидаться не стал.

С минуту Петропавел постоял молча, думая о том, как это все-таки низко – преследовать беззащитное существо, даже с его согласия… Однако нежданно-негаданно в нем самом взял и проснулся охотничий азарт. Проснулся и – принял безобразные формы.

– Лови-и-и! – почти завизжал Петропавел и в несколько прыжков опередил ошарашивающихся на бегу охотников. Когда до Ежа оставалось уже рукой Петропавла подать, преследователь сбросил куртку и, раскрутив ее над головой как лассо, метко бросил вперед. Куртка накрыла Ежа. Бедняга сделал шаг-другой и – замер. Взявшись за рукава, Петропавел поднял куртку, имевшую вид мешочка с Ежом.

– Я поймал его! Он здесь!

Снова остановившиеся охотники с весьма и весьма почтительного расстояния исподлобья взирали на Петропавла. К протянутому мешочку с Ежом никто не подходил.

– Вот же он, Еж… – акцентировал Петропавел. – Охота закончена, ура!

– Выпусти Ежа, садист! – сказал вдруг двумя опять одинаковыми голосами энергичный всё-таки старикан, Ой ли-с-Двумя-Головами.

– Почему? – Петропавел стоял как Килограммом Небесным пораженный. – Он же выпендривался…

– Это не твое собачье дело. Это наше и его собачье дело.

– Но меня ведь пригласили… поохотиться!

Ой ли-с-Двумя-Головами покрутил пальцем у виска Безмозглого-без-Глаза:

– Именно что поохотиться! Поохотиться, но не ловить!. Нет, ты скажи: слово «ловить» вообще звучало? Какого черта ты тут за всех – и за меня в том числе – решаешь, чем должна закончиться охота? Может, это, по нашим представлениям, неудачная охота должна была быть!