Евгений Клюев - Между двух стульев (Редакция 2001 года)

– И неудивительно, – как бы откомментировал его падение Остов Мира. – Ежи не летают. Это и Ежу понятно. Эй, Еж!

– Да? – Петропавел поднялся с земли и, предупреждая очередной вопрос, устало сказал: – Мне все понятно.

– Итак, будем рассматривать данный полет в качестве попытки метаний. С метаниями, стало быть, покончено. Клетку, пожалуйста! – Голос Остова Мира звучал как голос конферансье на арене цирка.

Из-за ближайшего угла Смежное Дитя легко выкатило металлическую клетку на колесиках, чрезвычайно тесную. Дверца распахнулась – Петропавел, ни о чем не спрашивая, протиснулся внутрь: кажется, клетка была предназначена для ежа натуральной величины. Дверца захлопнулась.

– Гуманисты! – сказал он изнутри. – Чем отличается Ваш поступок от моего, с курткой, когда я поймал Ежа… первого Ежа?

– Ну, то был далеко не первый Еж – и не последний, как мы видим. А потом, если прежняя охота действительно должна была закончиться неудачно, это еще не говорит о том, что и данная охота – тоже. Данная-то как раз предполагалась как удачная. С удачной охотой вас! – И автор сего спича, опять же Остов Мира, громко зааплодировал.

– Надо у самой жертвы спросить, как прошла охота! – весело предложил Ой ли-с-Двумя-Головами – предложение, естественно, прозвучало дуэтом.

– Как прошла охота? – спросили у Петропавла практически все сразу.

– Спасибо, плохо, – буркнул Петропавел, согнутый в три или в четыре погибели. – Но меня интересует, что дальше?

– Дальше? – почти не используя голоса, ответил Боще Таинственный.

– Ну… тебя немножко подрессируют – дрессировке ты, скорее всего, хорошо поддаешься, – а потом… потом, скорее всего, будут водить.

– Разве это Ежа водить должны? – заозирался по сторонам Петропавел. – Это Слономосъку водить должны!

– Слономоськи у нас больше нет, – тихо, как на кладбище, ответил Воще Таинственный и смахнул со щек девять-десять скупых мужских слез. Остальные кто тяжело вздохнул, кто разрыдался в голос. – Сразу же после охоты начнется траурная церемония…

Петропавел кисло усмехнулся:

– Тут никого из тех, кто был, больше нет… хоть по каждому траурную церемонию устраивай!

– Зачем же по каждому – нервы-то трепать? Нам и одной пока хватит. И потом… если ты сам уже вызвался быть Слономоськой… – с коня сказал Всадник Лукой ли.

– Я же Еж! – запротестовал Петропавел, не припоминая, когда это он вызывался быть еще и Слономоськой.

– Что Вы несете! – ужаснулся Блудный Сон, появившись и исчезнув одновременно.

В ответ на ответ Петропавла все удовлетворенно крякнули, словно стая уток.

– Еще недавно – до того, как стать Ежом, ты утверждал с такой же категоричностью, что ты не то Петр, не то Павел, – сказал довольно большой по размеру, с Голиафа, Центнер Небесный. – И что же? Сделался Ежом как миленький. Теперь пришло время как тому же миленькому стать Слономоськой… Если ты сам настаиваешь на том, что водят не ежей, а исключительно слономосек.

– Я ни на чем не настаиваю, – махнул рукой Петропавел («Слава Богу» – пронесся мимо Блудный Сон), – кроме одного («Ну вот!» – разочаровался он же): выпустите меня из клетки.

– Почему? – искренне удивились присутствующие.

– Мне это унизительно. Я… я клянусь, что никуда не убегу.

– Унизительно? – заволновались все сразу, проигнорировав факт клятвы. – Непонятно тогда, зачем Вы там сидите и унижаетесь! Выходите, пожалуйста: клетка ведь не заперта. Охота прошла удачно, Еж был пойман и был посажен в клетку… чего ж еще?

Петропавел вышел на свободу, разминая онемевшие члены. Едва он закончил с членами, как издалека вблизь подъехал роскошный лимузин – и все принялись приветствовать невысокого господина, одетого в красное, словно палач.

– Кто это? – с опаской спросил Петропавел у стоявшего рядом Пластилина Бессмертного.

– Это Творец Съездов или кто-нибудь еще, – без опаски ответил Пластилин Бессметрный и принялся расцеловываться с вновь прибывшим.

– Так-так-так-та-а-ак, – засуетился господин в красном, нацеловавшись с Пластилином и остальными вдоволь. – Съезд, посвященный траурной церемонии, разрешите считать закрытым.

Стало быть, все же Творец Съездов… Правда, Петропавлу на минуту подумалось, что съезда как такового не будет, раз его закрыли, не успев открыть, но оказалось иначе. «Закрытый» на языке Творца Съездов означало, что по­сторонние на съезд не допускаются.

– Мне уйти? – с надеждой спросил Петропавел у внушавшего безграничное доверие Центнера Небесного.

– С какой стати, когда ты Еж?.. Кстати, это Еж, – обратился он к Творцу Съездов, указывая на Петропавла.

– Я так и думал, – ответил тот парадным голосом и полез целоваться. Целовался он долго и страстно, как когда-то Шармен.

– Итак, мы закрыли съезд от посторонних глаз, – наконец продолжал он, с удовольствием утирая губы, словно только что съел сахарную вату, – дабы в узком кругу отметить печальное событие, а именно безвременный уход от нас Слономоськи… или как его там звали, неважно. Поскольку все, наверное, забыли, кто такой Слономоська и как он выглядел, я нарисую его словесный портрет. Слономоська был ребенок пяти-шести лет от роду, когда уходил от нас. И не просто ребенок, а очаровательный ребенок.

– Это неправда! – само собой вырвалось у Петропавла. – Я совсем недавно видел его… зрелым!

– Утухни, Еж! А то я мусоров приглашу, с позволения присутствующих! – взвилось Смежное Дитя.

– И я приглашу! – беззвучно подхватил Воще Таинственный, серым волком глядя на Петропавла. – Ну и что из того, что ты видел Слономоську совсем недавно ? Творец Съездов, может быть, воще никогда его не видел, но это нисколько не мешает ему иметь о Слономоське собственное мнение… Простите, что прервали Вас на самом интересном для нас месте, – поклонился Воще Таинственный Творцу Съездов.

– …а очаровательный ребенок! – как ни в чем не бывало повторил Творец Съездов. – Ребенок с золотыми волосами и небесно голубыми глазами, поразительно хрупкое и нежное существо. Ребенок этот жил в ладу с самим собой и со всем миром, он был сама гармония…

Петропавел хмыкнул – против воли.

– До каких же пор! – Бон Слонопут, косо глядя на Петропавла, стукнул кулаком по спящему Безмозглому-без-Глаза. – Вы мешаете оратору, ме-ша-е-те!

– Извините, – оробел за Безмозглое-без-Глаза Петропавел. – Я просто подумал… не лучше ли дать слово какому-нибудь очевидцу, чтобы тот рассказал, каким действительно был Слономоська?

– Да кому это нужно? – всхлипнула Шармоська. – Кому тут нужен образ толстого, зажравшегося да ещё и аморального борова со всеми его невестами? Слономоська был… был закадычным другом многих из нас – так к чему напоминания о нем, которые так больно ранили бы сердце!