Олаф Стэплдон - Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего

Мне не следует останавливаться на подробном описании нашего общества, в котором многие миллионы и миллионы жителей, сгруппированных в тысячу наций, живут в совершенном единстве и гармонии, без всякой помощи военной силы или даже полиции. Как не следует останавливаться на нашем выдающемся социальном устройстве, которое отводит каждому из жителей особую функцию, управляет воспроизводством населения любого вида в соответствии с социальной необходимостью и, тем не менее, обеспечивает неограниченную поддержку самобытности. У нас нет ни правительств, ни законов, если под законом понимать стереотипный договор, поддерживаемый силой и не подлежащий изменению без посредства неповоротливых организационных структур. Однако хотя наше общество в этом смысле являет собой анархию, оно существует на основе весьма замысловатой системы обычаев и норм поведения, некоторые из которых такие древние, что скорее стали непроизвольными запретами, чем преднамеренными соглашениями. Это дело тех из нас, кто соответствует вашим юристам или политикам – изучать подобные обычаи и предлагать для них усовершенствования. Эти предложения представляются на рассмотрение не отдельной представительной части, а всему населению в форме «телепатического» обсуждения. Таким образом, наше общество – самое демократическое из всех. Тем не менее, в другом смысле, оно чрезвычайно бюрократическое, поскольку порой требуется несколько миллионов земных лет на то, чтобы некое предложение, выдвинутое Группой Организаторов, было отклонено или хотя бы серьезно раскритиковано – так тщательно эти социальные службы изучают их материалы. Единственная достаточно серьезная возможность конфликта остается между мировым населением, как простой массой индивидуумов, и между теми же индивидуумами, замкнутыми в групповой или расовый разум. Но хотя в этих отношениях раньше и бывали серьезные конфликты, заметно потревожившие тех индивидуумов, которые оказались их участниками, сейчас такие конфликты встречаются чрезвычайно редко. Потому что, даже как простые индивидуумы, мы учимся все больше и больше доверять решениям и предписаниям нашего собственного сверхиндивидуального опыта.

Подошло время попытаться разрешить наиболее трудную часть стоящей передо мной задачи. Каким-либо образом, но очень коротко, я должен представить вам идею того взгляда на существование, которая определяет нашу расовую цель, делая ее по существу целью религиозной. Этот взгляд отчасти пришел к нам из работы отдельных личностей в процессе научных исследований и философских размышлений, отчасти под влиянием нашего группового и расового опытов. Вы можете вообразить, что не так-то просто описать это современное видение природы вещей каким-либо образом, понятным тем, кто не имеет наших достоинств. В этом видении есть многое такое, что напомнит вам о ваших мистиках; однако между ними и нами существует гораздо больше различий, чем сходства, как по отношению к материи, так и по отношению к образу нашей мысли. Потому что в то время как они уверены, что космос совершенен, мы убедились только в том, что он прекрасен. В то время как они пришли к своим заключениям без помощи интеллекта, мы использовали его на каждом шаге исследования. Таким образом, хотя в отношении заключений мы скорее согласны с вашими мистиками, чем с вашими настойчиво старающимися интеллектуалами, в отношении метода скорее одобряем ваших интеллектуалов; потому что они отвергают путь сознательного обмана с помощью удобных фантазий.

Мы обнаружили, что живем в обширной и бесчисленной, но тем не менее имеющей некоторый предел, последовательности пространственно-временных событий. И каждый из нас, с позиций расового разума, усвоил, что есть и другие такие же последовательности, другие и несоизмеримые области событий, не соотносящиеся с нашей собственной ни пространственным, ни временным, а каким-то иным образом бесконечного бытия. О содержании этих чуждых нам сфер мы почти ничего не знаем, кроме того, что они непостижимы для нас, и даже для нашего расового разума.

Внутри нашей пространственно-временной сферы мы отмечаем то, что называем Начало, и то, что называем Конец. В Начале начинает свое существование, хотя мы и не знаем как, та всепроницающая и невообразимо разреженная газовая субстанция, которая была предком всей материальной и духовной жизни внутри известного временного промежутка. Ее было весьма и весьма много, но, тем не менее, вполне определенное количество. Из скопления огромных совокупностей ее в многочисленные тучи со временем образовались туманности, каждая из которых, в свою очередь, конденсировалась как галактика, вселенная из звезд. Каждая звезда имеет свое начало и свой конец; и на протяжении немногих моментов где-то там, между своими началами и концами, некоторые, очень немногие, способны обеспечивать поддержку существования разума. Но в свое время наступит Конец вселенной, когда все останки галактик будут плавать вместе как единый голый и на первый взгляд неизменный пепел посреди хаоса бесплодной энергии.

Но космические события, которые мы называем Начало и Конец – это ограничения существования лишь в смысле нашего игнорирования событий, лежащих за их пределами. Мы знаем, и с позиций расового разума предчувствовали как отчетливую настоятельность, что не только пространство, но и время подобным образом безгранично, хотя и имеет предел. Потому что в некотором смысле время циклично. После Конца события, для нас непостижимые, будут продолжаться в течение периода, гораздо более длительного, чем тот, который прошел с самого Начала, но в конце концов произойдет повторение идентичного события, которое и есть само Начало.

Тем не менее, хотя время и циклично, оно не «бесконечно повторяющееся», ибо не существует другого времени, внутри которого оно может повторить самое себя. Потому что время всего лишь абстракция из последовательности проходящих событий; и поскольку все события любого вида формируют вместе цикл последовательностей, то не существует ничего такого постоянного, в отношении которого может произойти повторение. Итак, последовательность событий циклична, но не повторяема. Рождение всепроницающей газовой субстанции в момент так называемого Начала не есть простое подобие другому такому же рождению, которое произойдет далеко после нас и далеко после так называемого космического Конца; прошедшее Начало и есть Начало будущее.

Протяженность от Начала до Конца всего лишь промежуток от одной до следующей спицы огромного колеса времени. Есть более широкий промежуток, простирающийся за пределы Конца и далее по кругу к Началу. О событиях в нем нам ничего не известно, за исключением того, что таковые существуют.