Джеймс Скотт - Анархия? Нет, но да!

Кондолиза Райс описывает, с каким волнением студенты будут слушать лекцию блестящего и знаменитого профессора, чья шапочка во время лекции непрестанно сигнализирует об увеличении общего числа его цитирования. В то же самое время в соседней аудитории студенты с беспокойством взирают на пустой экран на шапочке стоящего перед ними сконфуженного лектора. Как при поступлении в магистратуру или ординатуру будут выглядеть приложения к их дипломам, в которых указывается совокупный индекс цитирования профессоров, чьи лекции они слушали, в сравнении с их конкурентами? Учились ли они у лучших и умнейших? Студентам больше не нужно будет полагаться на слухи, на не всегда объективные мнения друзей или на предрассудки составителей курсов. Численная «оценка качества» преподавателя будет выставлена на всеобщее обозрение. Младшие преподаватели больше не должны будут бояться переменчивого настроения своих старших коллег. Единый и неоспоримый стандарт будет, подобно ватерпасу, измерять качество работы и задавать цели, к которым нужно стремиться.

По мнению Райс, эта система решает извечную проблему: как реформировать кафедры, которые чахнут в тихой заводи своей науки и становятся оплотом кумовства. Отныне будет использоваться эта доступная общественности, прозрачная, обезличенная мера профессионализма вместо комиссий по продвижению и найму.

Нет, вы только представьте себе эту ясность! Самые выдающиеся преподаватели (подобранные в соответствии с новым критерием) собираются для того, чтобы установить несколько уровней цитирования. Для возобновления контракта требуется один уровень, для получения должности адъюнкт-профессора — другой; чтобы попасть в штат, понадобится следующий и, наконец, на высшем уровне будет оцениваться работа штатных профессоров. После этого, как только будет отработана «технология шапочек», процесс будет полностью автоматизирован.

Представим себе известного и широко цитируемого профессора политологии Харви Райталота. Он читает лекцию в переполненной аудитории, как вдруг его шапочка загорается бело-синим, и начинает играть туш — некий малоизвестный учёный в штате Аризона только что процитировал его последнюю статью в журнале «Новости заумных исследований», и по счастливой случайности именно эта цитата позволила Райталоту достичь нового уровня. Студенты, осознав, что произошло, аплодируют своему профессору стоя. Тот скромно кланяется, радуясь и одновременно смущаясь из-за поднявшегося шума, и продолжает лекцию, но теперь в качестве штатного профессора.

Пульт управления в кабинете ректорши в Вудбридж-холле возвещает о том, что «у Харви получилось» войти в число избранных. Она, в свою очередь, отправляет ему свои поздравления, которые воспроизводятся через динамик и на экране шапочки. Вскоре ему будет присвоена новая шапочка и выдан сертификат.

Члены преподавательской корпорации, мгновенно смекнув, сколько времени и сил может сэкономить эта автоматизированная система, и как она может резко поднять Йельский университет в рейтингах, принимаются за её шлифовку и улучшение. Кто-то предложил сделать так, чтобы цитаты обесценивались со временем, теряя одну восьмую своей ценности ежегодно, то есть в соответствии со скоростью развития данной области знания цитата восьмилетней давности должна будет исчезнуть. Один из преподавателей неохотно предлагает установить минимальный уровень задержки по времени даже для штатных профессоров. Ректорша признает, что наблюдать за тем, как у профессора прямо во время семинара индекс цитирования снижается ниже минимального уровня — это печальное зрелище. Тогда другой сотрудник предлагает запрограммировать шапочку таким образом, чтобы в таких случаях она полностью выключалась, хотя можно предположить, что злополучный профессор сможет прочесть свою судьбу во взглядах студентов…

Высмеивать количественные методы измерения продуктивности в высшей школе — само по себе занятие приятное, но у меня другая цель. Я пытаюсь показать, что демократические общества, особенно общества массовой демократии, такие, как Соединенные Штаты, приняв на вооружение критерии отбора элит и распределения расходов по достоинству, склонны использовать безличные, объективные и механические способы измерения качества. Неважно, какую форму они принимают: индекс цитирования в сфере социальных наук, аттестационный экзамен (впоследствии переименованный в выпускной экзамен, а позже — в экзамен на способность к дальнейшему обучению), анализ рентабельности — все они подчинены одной и той же логике. Почему? Краткий ответ таков: ситуаций выбора, которые и для семей, для отдельных граждан значат столько же, сколько и поиск жизненного пути посредством образования и трудоустройства, крайне мало; жителей определённой местности больше всего волнует распределение общественных средств на различные общественные нужды, а всё прочее им малоинтересно.

Привлекательность подобных способов измерения состоит в том, что они превращают качественные показания в количественные, позволяя эмпирическим путем, единообразно и непредвзято сравнивать различные случаи. Прежде всего, они являются огромной и обманчивой «системой антиполитики», которая задумана так, чтобы действительно заслуживающие интереса политические вопросы превращались в нейтральные и объективные административные процедуры, которыми управляют эксперты. Эта уловка маскирует глубокое недоверие к самой возможности совместной работы и взаимности обучения в политике, которые так важны и для анархистов, и для демократов. Но прежде, чем мы станем говорить о политике, давайте рассмотрим ещё два потенциально губительных возражения против методов количественного сопоставления.

Первая и наиболее очевидная проблема с такими методами измерения заключается в том, что они часто не работают, т. е. хоть сколько-нибудь точно измерить то, что мы рассчитываем измерить с их помощью, получается редко. Индекс научного цитирования, этот дедушка всех остальных индексов, был придуман Юджином Гарфилдом (Eugene Garfield) в 1963 году. Его целью было измерение влияния на науку отдельной исследовательской работы и – в более широком смысле — отдельного учёного или отдельной лаборатории, в соответствии с тем, с какой частотой данная работа цитировалась другими исследователями. Почему бы и нет? Такой способ оценивания уж точно лучше, чем неформальные репутации, гранты, трудноразличимые внутренние иерархии в каждом институте, не говоря уж о простой плодовитости данного учёного. В конце концов, более половины всех научных публикаций, кажется, исчезают без следа; их никто и никогда не цитирует! 80% работ цитируются только однажды. Индекс научного цитирования, казалось, обеспечивал нейтральный, точный, прозрачный, непредвзятый и объективный способ измерить влияние данного учёного на последующие работы по теме. Какой удар по репутации! И так оно и было, по крайней мере, сначала в сравнении со способами, основанными на привилегиях и должностях, которые этот индекс стремился заменить.