Виталий Павлов - Операция «Снег»

На опыте внешней контрразведки по защите наших разведчиков от провокаций противника было нетрудно убедиться, что западные спецслужбы усиленно занимались поисками средств активного воздействия на человека с помощью различных средств и в первую очередь психотропных.

Еще в 1958 году я познакомился с книгой американца Кондона «Маньчжурский кандидат». В ней автор под видом фантастического повествования излагал проблему «контроля над умами». Информация, добытая внешней контрразведкой из западных спецслужб, показывала, что с тех пор эта «фантастика» стала реальностью, широко взятой на вооружение противником, прежде всего ЦРУ. Перед нами остро встал вопрос о защите от этого опасного средства, о необходимости постоянного повышения бдительности и готовности к срыву подобных провокаций.

Позже американский публицист Вальтер Боварт в книге «Операция „Контроль умов“ подробно рассмотрел эту практику американской разведки. Он утверждал в 1978 году, что за прошедшие двадцать лет с момента появления книги Кондона ЦРУ подробно исследовало разные аспекты контроля над человеческим поведением и практического применения этого метода. Прежде всего в Лэнгли интересовались средствами контроля над памятью и волей индивидуума или даже масс людей. Боварт, раскрывая, как ЦРУ преуспело в разработке целого ряда психосредств, назвал „парадоксальным“ то, что описанная ранее техника усовершенствована в Соединенных Штатах. Он привел пример применения психотропного средства, действующего через кожу. Вот как это происходило, по словам сержанта американской армии Квино, служившего подопытной свинкой: „Они взяли небольшую каплю какого-то вещества и поместили ее на мою руку. Она покраснела и стала чесаться, как после укуса комара. Через несколько часов я по чувствовал себя счастливым, началось головокружение, все кругом заходило ходуном… Ночью меня охватил страх, мне казалось, что меня собираются убить“.

В Лэнгли, как нам стало известно, проводились масштабные исследования в области гипноза. В результате там пришли к выводу о возможности загипнотизировать многих людей. Оказалось, что еще в начале 40-х годов доктор Джордж Эстабрукс, сотрудничавший с вашингтонской разведкой, хвастал: «Могу загипнотизировать человека без его ведома или согласия и заставить его даже совершить измену Соединенным Штатам».

После двадцати пяти лет сверхсекретных исследований были определены три способа гипнотизирования человека, не желающего этого. Во-первых, под видом медицинского обследования: настраивая пациента на расслабление и таким образом маскируя гипнотизирование; во-вторых, гипнотическое воздействие в то время, когда человек устал и крепко спит; наконец, в-третьих, используя укол соответствующим препаратом. Известная доза препарата содиум пентотал вызывает состояние легкого гипнотического сна, в течение которого человеку можно внушить состояние, типичное для глубокого гипноза.

Одной из целей гипноза в ЦРУ считают вызов амнезии [32]: когда наступит глубокий гипнотический транс, можно внушить послегипнотическое отсутствие памяти.

Как бы скептически ни относились мы к использованию гипноза в разведывательных целях, следует считаться и с этим видом воздействия на человека, которым могут воспользоваться спецслужбы. Несмотря на секретность, окружающую эту область воздействия на людей, сами бывшие их сотрудники не удерживаются от того, чтобы порою не похвастаться «достижениями» в этой области. Так, бывший руководитель британской контрразведки П.Райт приводит в своих мемуарах пример взаимодействия ЦРУ и СИС по применению сильнодействующих веществ на живые существа. Он описывает сцену «обмена опытом» между американской и английской разведками в виде демонстрации представителями ЦРУ сильнодействующего яда на двух овцах.

Это направление в деятельности западных спецслужб настораживало нас и в тот период, когда я был заместителем ПГУ. Большое внимание противник уделял и средствам идентификации личности, используя в этой области ставший широко известным полиграф (детектор лжи), звуковую (голосовую) идентификацию и другие средства. Не буду подробно останавливаться на этом, так как более обстоятельно я изучал эти проблемы, придя к руководству института разведки.

Используемые внешней разведкой оперативно-технические средства — в основном те же, что и применяемые ЦРУ. Мне самому довелось уделять много внимания обеспечению радио связи с разведчиками-нелегалами и нелегальными резидентурами из Центра и от них в Центр. Достаточно горьким уроком для нас было раскрытие англичанами радиопункта Крогеров и захват там радиостанции быстрого действия.

Эта радиоаппаратура, теперь уже, естественно, устаревшая, в 50-е годы была довольно эффективной, и считалось, что практически невозможно было запеленговать ее из-за кратковременности сеансов в эфире. Скорость — до 600 знаков в секунду — позволяла за несколько мгновений передавать срочные сообщения и даже не очень большие информационные блоки. Позже такую связь на дальние расстояния мы, как и западные разведки, переориентировали на использование космических каналов.

Уже в 80-е годы в Польше наши коллеги захватили американских агентов Я.Южака и Н.Адамика, у которых была обнаружена электронная аппаратура для близкой (на местную резидентуру ЦРУ) и дальней (через космический спутник) связи. Ознакомившись по просьбе польских друзей с этой аппаратурой, наши специалисты вынуждены были признать, что по некоторым параметрам она была более совершенной, чем наша, а в чем-то другом, напротив, значительно уступала нашей технике.

Помимо информации, полученной по делу Крогеров, британская и канадская спецслужбы могли почерпнуть кое-что о системе радиосвязи, используемой нашей разведкой на Американском континенте, из показаний Гарта. Правда, аппаратуpa, на которой тренировался изменник, уже устарела к середине 50-х годов, однако в руках более опытных радистов она еще действовала.

Другим средством связи, в области совершенствования которого внешняя разведка добилась больших результатов, была тайнопись. При этом можно было надежно и безопасно использовать почтовую связь для пересылки информации в Центр. Разумеется, этим успехам во многом способствовал высокий уровень развития фундаментальной науки в СССР. Главным преимуществом новых средств тайнописи было то, что они избавляли разведчика от необходимости хранить какие-либо вещества, обнаружение которых при провале или возникшем подозрении могло служить доказательством причастности человека к разведывательной деятельности. Насколько мне известно, новые средства не были скомпрометированы ни в одном из раскрытых противником дел. Думаю, что сегодня их еще более удалось усовершенствовать.