Константин Кеворкян - Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники [litres]

Нацисты бросили Осецкого в концлагерь как врага государства, но в 1935 году журналисту неожиданно присудили Нобелевскую премию за заслуги в борьбе за мир. Во всех странах началась кампания за его освобождение. Довольно долго нацисты искали способ заставить Осецкого отказаться от награды [57] Можно вспомнить историю с Пастернаком, но в том случае официально отмечались литературные заслуги, а премия мира – это всегда политический выбор. . Тогда в дело вмешался сам Гитлер, попросту запретивший германским гражданам принимать Нобелевскую премию. Под давлением мировой общественности нацистские власти выпустили Осецкого на свободу, но 3 мая 1938 года он умер в Берлине от туберкулеза, которым заболел, находясь в лагере. Цензура набирала обороты довольно быстро. После расправы с оппозиционной прессой дело скоро дошло до прочих мастеров слова, жанром покрупнее. Согласно докладной записке функционера Министерства пропаганды доктора Херманна, «вредная» литература подразделялась как бы на три группы. Первая группа, самая «вредоносная», подлежала аутодафе, уничтожению (например, книги Ремарка). Книги второй группы (такие, как произведения Ленина) должны помещаться в библиотеках в специальные шкафы для «отравленной литературы». К третьей категории причислялись сочинения, в отношении которых еще предстояло решить: отнести ли их к первой или ко второй группе.

Научных книгохранилищ новые запреты не касались, но в народных библиотеках много томов было изъято и сожжено. «Фёлькишер беобахтер» сообщала, что только в Берлине политическая полиция конфисковала 10 тысяч центнеров (!!!) книг. А новая книжная продукция «украшалась» по примеру папской цензуры надписью на титульном листе: «Против публикации данного издания со стороны НСДАП возражений нет. Председатель партийного контроля комиссии по защите национал-социализма».

Из прочих властителей умов отметим кинематографистов, ввиду важности их работы для массовой пропаганды. Здесь уже 15 марта 1933 года нацисты выпустили первый список запрещенных к показу фильмов, среди которых преобладали советские ленты. Однако голливудские звезды еще долго не сходили с немецких экранов. Официальный запрет Министерства пропаганды на заокеанский кинопродукт вышел только 28 февраля 1941 года (в ответ на гонения, которым подвергалось нацистское кино в США).

Ну и сатира, знаменитый юмор берлинских кабаре. В мае 1935 года нацистская пресса опубликовала сообщения о том, что два из них, «Катакомбы» и «Балаган», закрыты, а тамошние актеры отправлены в концлагерь, ибо позволили себе «неуважительные шутки» по адресу НСДАП и государства. Так что и на этом фронте борьбы с инакомыслием ситуация «стабилизировалась».

Для слежки за рядовыми гражданами был создан так называемый Институт Германа Геринга, который имел обшир

ную службу подслушивания телефонных разговоров, радиограмм иностранных граждан и подозрительных соотечественников. Попутно Геринг контролировал все телеграфные и телефонные коммуникации, которые проходили транзитом через германскую территорию. В институте работало свыше 5 тысяч сотрудников. Рейхсмаршал с помощью своей «исследовательской службы» подслушивал даже телефоны коллег и собирал такие «сокровища», как комплект любовных писем Альфреда Розенберга к одной красивой еврейке (5). У конкурировавшей с ним конторы Гиммлера оставался один выход – создать в противовес Герингу собственную службу наблюдения, но до конца войны он так и не смог организовать настолько совершенный и технически оснащенный аппарат подслушивания, которым обладал Геринг.

Но и Гиммлеру имелось, чем похвастаться, а именно своей феноменальной картотекой. Картотека представляла собой вращавшийся при помощи электромотора огромных размеров круг, на котором помещались отдельные карточки. Его можно было остановить в интересующем разделе, просто нажав на кнопку. При этом из соответствующей ячейки выскакивала карточка, на которой значились данные о разыскиваемом лице. Евреи и «еврейские метисы», «асоциальные личности» и «страдающие наследственными болезнями» – всяческие сведения на основе планомерного исследования родословной каждого из немцев заранее заносились в специальные формуляры. Огромный массив информации собирался и обрабатывался самыми современными на тот момент методами – для работы использовались перфокарты, которые сортировались соответствующими машинами. Таким образом, нацисты создали и использовали одну из первых форм массовой обработки статистических данных (6).

Для активной борьбы с инакомыслием нацисты создали Службу имперской безопасности, которая раскинула сети по всей стране и отличалась крайней эффективностью. И что удивительно: для населения Германии учреждение, которое называлось бы РСХА, вообще не существовало – само название этого ведомства было как бы засекречено. Широкую известность имело лишь одно из его подразделений – «гестапо» (политическая полиция). В 1944 году в гестапо насчитывалось всего 32 тысячи сотрудников – на страну с восьмидесятимиллионным населением. И здесь мы согласимся с канадским историком Робертом Геллатели, «характерной чертой Третьего рейха… было то, что режим без труда находил поддержку со стороны обычных граждан» (7). Около 100 тысяч осведомителей по совместительству, которые привлекались к слежке за каждым гражданином страны, сообщали властям о любом его высказывании или деятельности, представлявшимися враждебными нацистскому режиму.

Для контроля за обществом использовались порой самые неожиданные методы. Для примера – фрагмент секретного доклада, в связи с плебисцитом, проведенным 10 апреля 1938 года: «… Бюллетени раздавались в порядке очередности номеров, поэтому оказалось возможным выявить лиц, которые проголосовали «против», и лиц, чьи бюллетени оказались недействительными. Номер проставлялся на обратной стороне бюллетеня симпатическими чернилами» (8). Даже высокопоставленные служители режима находились в поле постоянной слежки: «Я никогда не чувствовал себя в безопасности из-за спрятанных микрофонов, хотя всегда тщательно обследовал стены моей комнаты», – вспоминал дипломат Третьего рейха Эрнст фон Вайцзеккер (9).

О существовании концентрационных лагерей, разумеется, в Германии знали. Некоторые из них были созданы еще в 1933 году, задолго до превращения их в лагеря смерти. Сообщение надлежащим образом публиковали в печати: «В среду, 22 марта 1933 года, будет открыт первый концентрационный лагерь в Дахау. В нем разместятся 5000 заключенных. Планируя в таких масштабах, мы отказываемся поддаваться влиянию каких-либо мелких возражений, так как мы убеждены, что это вдохнет уверенность в каждого, кто уважает нацию и служит ее интересам. Генрих Гиммлер, и.о. начальника полиции города Мюнхена» (10).