Павел Грудинин - Опыт «социального экстремиста»

Так что же это, если не подготовка к дальнейшему отделению?

Если же все – именно ради развития, то совсем простой и наивный вопрос: зачем не просто отдельный налоговый, таможенный и прочие режимы, включая режим доступа к недрам, но именно право отступать от российских законов? Полтора десятка лет назад подобное мы уже проходили – это предусматривалось лоббистами СРП (соглашения о разделе продукции), но тогда был самостоятельный Совет Федерации – было кому это остановить и не допустить. Сейчас же – если действительно для развития, а не для сдачи наших недр втихую оптом нашим конкурентам, то зачем именно такой механизм?

Тем более в условиях, когда свои, послушные абсолютно, уже с десяток лет господствуют в обеих палатах парламента и готовы беспрекословно выполнить любую волю «национального лидера». Или воля планируется такая, что публично ее вносить в парламент уже совсем неприлично?

И каков, без преувеличения, разгул демократии в стране: почти две трети территории страны выводятся из всей системы конституционного управления, включая все замечательные концепции разделения властей, сдержек и противовесов и т. п. Все будет подчиняться лично самодержцу, и никакие иные органы федеральной, региональной и местной власти вмешиваться в его решения будут не вправе. И как вам такая перспективка?

А чтобы никакие демократически потуги и в принципе не могли возникнуть, специально оговаривается право отступать и от законов о… гражданстве.

Кстати, за последнее время вы случайно не замечали у «национального лидера» или у кого-либо из его «экспертов» каких-то серьезных идей в области столь острой для нас проблемы регулирования миграционных потоков? Наверное, не замечали. Но как только самодержец получит право на двух третях территории страны регулировать все сам, по своему почину и усмотрению, ни с чем не обращаясь ни к обществу, ни к парламенту, надо понимать, фантастические идеи тут же зафонтанируют. Каково будет качество этих идей и будут ли они направлены на реализацию стратегических интересов России или же исключительно на прибыли новой «корпорации по расчленению», остается только догадываться…

И, что характерно, никакого стройного хора правозащитников, включая международных, что-то не слышно. Почему-то не возмущаются, не требуют демократии – почему бы это? Не потому ли, что все это вполне укладывается в вышеописанные, желательные к исполнению, внешние по отношению к России концепции использования природных ресурсов «для всеобщего блага»?

Конечно, все оговорки на уровне ни к чему не обязывающих реверансов сделаны: через двадцать пять лет якобы все вернется государству, но вы верите? До сих пор, как только какая-либо очередная госкорпорация напитывалась государственными соками (ресурсами и бюджетными деньгами), незамедлительно ставился вопрос о ее дальнейшей приватизации. Почему теперь должно быть иначе? Или так: неужто кто-то всерьез полагает, что если подобное допустить, то в дальнейшем будет иначе?

Сами посудите: пока, на ближайшие лет 6—12, все вроде «схвачено», но дальше-то кто знает, что в стране будет? А ну как власть все-таки сменится?

Если же сделать глобальную ТНК по управлению двумя третями российской территории и успешно ее приватизировать, то власть в ТНК, как известно, не требует всяких идиотских избирательных кампаний, подкормки «независимых» аналитиков и столь же «независимых» СМИ, социальных обещаний избирателям, каких-то там ЦИКов, вбросов, махинаций с подсчетом голосов и т. п. Все проще – достаточно контрольного пакета акций.

Так что же остановит от приватизации и этой золотой жилы? Почему, собственно, и здесь не поступить так, как и всегда до сих пор?

С той лишь разницей, что на этот раз приватизироваться будут уже, по существу, две трети России оптом. Да еще и со всем механизмом управления этой фактически уже отдельной от России территорией – «для всеобщего блага»…

Коррупция как системный порок

российского капитализма

Коррупция – особая тема. Во-первых, трудно избежать банальностей. И во-вторых, проблема не в том, что никто не знает, что делать, а в том, что ни у власти, ни у общества нет главного – воли к решению проблемы. Остается одно – уводить тему подальше от истинного предмета. Поэтому вынужден начать не с описания проблемы и постановки задач, но с критики того, как эта тема подается обществу.

Типичный материал о коррупции: «В скольких ситуациях нам приходится “благодарить” чиновника или даже дать взятку заранее, чтобы решить проблему <���…> но задумываемся ли мы о причинах явления?..» Затем – об исторических корнях: иерархия потребления добычи в зависимости от места в стае. Затем – кормление с должности и т. п.; применительно к нашей стране – о том, как еще «Петр Алексашку порол, но не изгонял», потому что Алексашка «полезен был». Плюс знаменитое: «Воруют…»

Далее – о советском периоде: про приписки и «корректировки» плана, «дефицитную экономику» и возникновение паразитического слоя тех, кто дефицит распределял, – откуда вроде и произрастает нынешняя коррупция. К последнему акценту тяготеют представители либерального взгляда, описывающие советское общество как «бюрократический рынок».

По их логике происходившее в 90-е годы прошлого века – прогресс. Рынок «бюрократический» заменен на рынок товаров и услуг, предоставляемых за деньги. Очевидные же провалы и аномалии в его работе, явная несправедливость отношений – издержки переходного периода.

В рамках такой логики нынешний рост коррупции – следствие «недореформированности» и поворота политики от либерализма обратно к госпатернализму. Убедительности всему придают данные исследований (например, фонда «Индем»), в которых рассчитывают средний размер взяток, а также оценивают ущербы от коррупции… Для публики же попроще на ток-шоу и в телепередачах – акцент на мелкой бытовой коррупции: в школах и поликлиниках, максимум на уровне ГИБДД, а также на массовости явления и вроде как общей коллективной вине.

И рецепты спасения. Прежде всего начинать с себя – не давать взятку, и все урегулируется… При постановке же вопросов более системных обычно оговариваются: целью не может быть преодоление коррупции, нет – лишь ее сведение к некоторому минимуму. Любопытно сравнить: про убийства так никогда не говорят. И это неслучайно: сама идея о нормальности «минимума коррупции» уже выводит это явление из числа смертных грехов и переводит в разряд уже не абсолютного зла.

Типичные предлагаемые рецепты борьбы с коррупцией: послабления лицензирования, сертификации, отказ от госрегулирования либо добровольное саморегулирование, передача ряда функций государства частному сектору, а также расширение политических прав и свобод, демократизация политической системы и свобода СМИ…