Михаил Делягин - Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей

Лондонские бедняки, XVII век

Таким образом, капитализм в Англии развивался через не только «огораживание», но и недооцениваемую «инфляционную революцию», которая не менее эффективно разоряла крестьянство.

Когда вызванное этими процессами массовое бродяжничество стало повседневной проблемой, за него ввели смертную казнь, обеспечив приток крайне дешевой рабочей силы на мануфактуры и в поместья новых дворян, а затем и на флот, несмотря на его каторжные условия. (Правда, часть бродяг гуманно загнали в работные дома, создав крайне пригодившееся после изобретения паровой машины разделение сложного труда на простейшие операции, однако, несмотря на создание первого работного дома в Брайдуэлле еще в 1556 году, распространение в Англии они получили лишь после 1631 года). Общее число казненных за бродяжничество в XVI веке оценивается в более чем 160 тыс. чел. – в полтора раза больше числа убитых в войне Алой и Белой розы [5].

Английская деревня XVII века

Длительное беспощадное подавление бедных, истребление асоциальных, в том числе и не по своей вине элементов общества, решительное поощрение и всемерная защита богатства стали методами социальной инженерии, сформировавшей английский национальный характер – законопослушный, упорный, патриотичный, гордящийся властью, уважающий права соотечественников и отрицающий права остальных. Этот характер стал самостоятельным фактором конкурентоспособности; он хорошо иллюстрирует применительно к нации притчу об английском газоне, который надо подстригать каждый день 300 лет подряд.

В результате развития капитализма при отсутствии феодальной реакции английское крестьянство было «уничтожено как класс», деревня форсировано перешла на капиталистические рельсы, но главное – сложился и укрепился открытый характер формирования элиты, при котором успешные торговцы и богатые крестьяне массово и свободно становились дворянами. Естественно > по мере их укрепления возник объективный конфликт с абсолютизмом, увенчавшийся Английской революцией 1640–1660 годов, главной движущей силой которой стало имеющее прочный экономический фундамент «новое дворянство» – джентри.

«Новое дворянство» энергично инвестировало свои средства не только в Англии, но и за границей и вступило в союз с банкирскими домами, финансировавшими торговлю и занимавшимися обменом денег и ростовщичеством. Они возникли в итальянских городах-государствах, прежде всего Венеции (а также в Генуе и Ломбардии; уже в первой трети XIII века они «опутали долговой сетью значительную часть Европы», разжигая для последующего финансирования самые разнообразные войны [40]).

Джованни Арнольфини с женой – итальянский купец и финансист, один из первых перенесший свой бизнес из Италии во Фландрию.

Ян ван Эйк, первая пол. XV века

Из-за укрепления Османской империи, перекрывшей сухопутный путь в Индию, прорыва в последнюю Португалии через Индийский океан и открытия Нового Света эти банкирские дома стали переносить свою деятельность в Западную Европу – вслед за переходом туда общего центра деловой активности.

Габсбургская и антигабсбургская коалиции в начале Тридцатилетней войны 1618–1648 гг.

В 1582 году венецианская аристократия приняла стратегическое решение об установлении своего контроля над Голландией, которая являлась в то время одним из новых формирующихся «центров силы» Европы (альтернативные проекты предусматривали в качестве источника приложения сил Ватикан и Испанию). Вместе с еврейскими купцами венецианцы открыли амстердамскую биржу, а в 1609 году амстердамский Wisselbank, «который контролировался 2 тыс. депозитариев и был главным в Европе до первых десятилетий XVIII в….когда пик Голландии в мировой торговле остался на полстолетия в прошлом» [40].

Венецианцы первыми признали Голландию в 1619 году, однако начавшаяся годом ранее Тридцатилетняя война убедительно продемонстрировала ее совершенно неприемлемую уязвимость. Кроме того, венецианцы вынуждены были конкурировать в Голландии с опередившими их буквально на чуть-чуть евреями-марранами (криптоиудеями); бежавшими туда из Испании и Португалии в конце XVI века.

«Единственной альтернативой Голландии была Англия – мало того; что остров…; но государство с…потенцией превращения в ядро североатлантической мир-экономики. К тому же… Англия была уже подготовлена венецианцами в качестве запасной площадки – они работали над этим с конца 1520-х годов…» [40].

Еврей-ростовщик Шейлок – одно из главных действующих лиц в пьесе У. Шекспира «Венецианский купец»

Венецианские финансисты (вместе с еврейскими банкирскими домами, в которых они со временем растворились; а также французскими беженцами-гугенотами; уже в конце XVII века «правившими бал» в финансовой жизни Лондона [15]) оказали колоссальное оцивилизовывающее воздействие на английскую элиту оплодотворив косную и некультурную среду «новых дворян» богатейшей и изощреннейшей политической и интеллектуальной традицией Венеции (и иудаизма).

Герб лондонского Сити.

Девиз: «Господь руководит нами». На гербе виден и тот самый меч, перед которым должен преклоняться английский король

О глубине преобразования ими (и объективными требованиями того периода истории) Англии свидетельствует стремительное и драматическое изменение английского языка, за какие-то сто лет превратившийся из богатого и изысканного языка Шекспира в идеально упрощенный язык торговли и управления – и ничего более.

Финансисты использовали в Англии (как и везде, как и всегда) имевшуюся власть, делая при этом особую ставку на способные сменить ее под их контролем и в их интересах перспективные политические силы. Поэтому в Английской революции 1640–1660 годов они решительно поддержали парламент, бывший оплотом джентри (тем более, что Елизавета I взяла под полный контроль чеканку монет и в целом денежное обращение, лишив финансистов значительных доходов и вызвав тем самым их вполне естественное жесткое неприятие). Оплачивая Кромвеля в ходе гражданской войны, финансисты в результате его победы взяли под свой контроль практически всю хозяйственную жизнь Англии.