Михаил Делягин - Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей

Осознание этого единства само по себе явилось мощным стабилизирующим фактором, способствующим систематическому компромиссуво внутриполитической борьбе и урегулированию внутренних конфликтовпри помощи универсального политического механизма – общей организацией внешней экспансии.

Как отмечают знатоки британской системы, в ней был невозможен выход декабристов – победителей в Отечественной войне 1812 года – на Сенатскую площадь с требованием, по сути, своего «куска пирога» от великой победы. На месте России англичане открыли бы в Париже свои банки и ломбарды, запустили бы в обращение «золотой червонец» и взяли бы завоеванную территорию под свой долгосрочный финансовый контроль, значительная часть прибылей которого досталась бы дворянству и умиротворила его.

Традиция объединения разнородных и частично враждебных друг другу интересов ради общего дела породила важнейшую специфику Британии, ставшую ключевым факторомее конкурентоспособности, – тщательную проработку процедур,то есть правил поведения во всех ситуациях, позволяющих последовательно действовать совместно, преодолевая неизбежные постоянные разногласия. Если Франция сознательно обеспечивала свое влияние (в том числе в России) созданием стиля жизни (искусства, моды, кухни и других форм потребления [7] Изысканность потребления была осознанным оружием французских королей против крупных феодалов на этапе становления абсолютизма. Блеск, роскошь и распутство королевского двора привлекали к нему дворянскую молодежь, превращая его в центр активности правящего класса и тем самым обеспечивая первенство монарха. ) и, в XIX веке, конституционных норм (не столько как инструмента повышения эффективности управления, сколько элемента этого стиля, обеспечивающего безопасность и комфорт буржуазии в условиях абсолютизма или его пережитков), то Британия основывала свое влияние на более глубоких социальных технологиях – создании системы процедур наиболее эффективного поведения [8] Во второй половине XIX века Германия бросила вызов Британии, создав инженерную науку – науку о также наиболее эффективном поведении, но по отношению к технике. Социальные механизмы, ранее созданные англичанами во многом случайно и интуитивно и ставшие архаичными (да и соответствовавшие английской, а не немецкой культуре) были заново разработаны немцами на основе научного подхода, системное применение которого для реорганизации общества стало таким же важным и революционным вкладом немецкой культуры в развитие человечество, что и инженерия. и обучения им в метрополии.

Принципиально важна стихийность возникновения [9] Так, страховое общество «Ллойд» возникло на базе расположенной на Тауэр-стрит кофейни, посещаемой в силу своего удобного расположения капитанами судов, судовладельцами, банкирами и купцами и бывшей поэтому центром обмена новостями. Ее владелец, Эдвард Ллойд, упоминаемый с 1689 года, вывешивал на стене сведения о различных торговых судах и давал посетителям чернила, перья и бумагу, упрощая заключение сделок. Создание Банка Англии и института госдолга обеспечило взрыв деловой активности, – и к 1713 кофейня, переехав на Ломбард-стрит, была закрытым клубом для занимающихся мореходством и морским страхованием; там же устраивались аукционы по продаже судов. Характерно, что эта деятельность шла помимо и даже отчасти вопреки правительству: в 1720 году оно дало монополию страхования Королевской и Лондонской биржам, и участники клуба смогли сохранить свою деятельность (зарегистрировавшись в формально не попадающее под запрет, в отличие от компаний, общество) лишь потому, что биржи избегали морского страхования как слишком рискованного. процедур: закрепленные традицией, со временем они, не обновляясь, становились архаичными и снижали конкурентоспособность Англии.

Созданное Славной революцией новое качество английской элиты проявилось уже через несколько лет в неожиданной, но фундаментальной для новой эпохи финансовой сфере.

Славная революция, надежно обеспечив патриотическое единство английской элиты, создала необходимые предпосылки для глубочайшего преобразования финансовой системы, в результате которого купцы и лендлорды с охотой стали кредитовать правительство, контролируемое ими через парламент, а королевский долг стал национальным и превратился в локомотив развития страны. (Во Франции одалживать королю деньги было весьма рискованным делом, что существенно ограничивало кредит – этот двигатель экономики – и весьма заметно способствовало ее поражению в борьбе с Англией).

Разумеется, оборотной стороной функционирования этого социального механизма стали сверхприбыли финансистов. Кредитуя торговлю, они стремились к ее росту; когда же способствовавшие ему меры вели к столкновениям (вроде англо-голландских войн, спровоцированных Навигационными актами), они с удовольствием финансировали и войны, используя кредитование государства для расширения своего влияния на него.

Вестминстерское аббатство (здание английского парламента)

Так, в 1690 году победители в Славной революции – Вильгельм III Оранский и парламент – были вынуждены взять большие займы под высокие проценты для войны со сторонниками Якова II в Ирландии и с Францией – в Северной Америке. Денег в казне просто не было, как обычно бывает после революций, да еще славных.

Девятилетняя война (1688–1697) между Францией и созданной Вильгельмом Оранским Аугсбургской лигой после превращения последнего в Вильгельма III потребовала участия Англии – тем более, что Яков II бежал к своему покровителю Людовику XIV, который сразу же начал военные действия против Англии и Голландии.

Король Яков II Стюарт

Славная революция (как и мир, быстро заключенный Австрией – тогда Священной Римской империей – с Османской империей) изменила соотношение сил не в пользу начавшей войну Франции, но финансисты с обеих сторон, стремясь закабалить свои государства, практически исключили возможность заключения мира.

Новые деньги для ведения активных боевых действий понадобились Англии уже в 1693 году, однако финансисты категорически отказали в них ради достижения качественно нового уровня своего влияния: создания частного банка в качестве центрального и установления таким образом своего контроля за всеми финансами общества. Ситуация была настолько отчаянной, что для поиска денег даже создали специальный комитет палаты общин.