Макс Вебер - Власть и политика [сборник]

Между тем здесь мы рассмотрим лишь следствие фактического значения демократии для структуры должностей политических вождей, т. е. поставим вопрос о том, как ведут себя по отношению друг к другу демократия и парламентаризм.

Значение активной демократизации масс не в том, что политический лидер провозглашается кандидатом в парламент на основании признания его репутации в кругу «уважаемых лиц», а затем становится вождем в силу своего выдвижения в парламент, но в том, что он своими силами завоевывает доверие и веру масс и тем самым обретает собственную власть средствами массовой демагогии. По существу дела, это означает поворот к цезаризму при отборе вождя. И фактически к этому склонна всякая демократия. Ведь специфически цезаристским средством тут является плебисцит. Это не обычное «голосование» или «выборы», а исповедание «веры» в лидерское призвание того, кто апеллирует к такому всеобщему одобрению. Лидер может прийти к власти военным путем: таковы военные диктаторы вроде Наполеона I, который подтверждает свое положение с помощью плебисцита. Либо его путь к власти может носить гражданский характер: с помощью плебисцитарного подтверждения притязаний на господство такого невоенного политика, как Наполеон III, который примиряется с армией. Оба способа отбора вождей сосуществуют с парламентским принципом столь же напряженно, как и (само собой разумеется) с наследственно-монар хическим легитимизмом. Любой способ прямых народных выборов носителя верховной власти, а сверх того – любой тип политического могущества, зиждущегося на факте доверия масс, а не парламентов (в том числе и могущество таких военных народных героев, как Гинденбург [93] Гинденбург (Hindenburg) Пауль фон (1837–1934) – германский генерал-фельдмаршал (1914), президент Германии с 1925 года. В Первой мировой войне первоначально командовал с ноября 1914 года войсками Восточного фронта, с августа 1916 года – начальник Генерального штаба. 30 января 1933 года передал власть в Германии в руки национал-социалистов, поручив Гитлеру формирование правительства. ), ведет к чисто цезаристским формам народного одобрения. В особенности это, конечно же, относится к могуществу президента Соединенных Штатов, легитимируемому посредством (формально) «демократического» выдвижения и выборов; именно на этом основано первенство президента над парламентом. В аналогичном направлении были устремлены надежды, которые такая цезаристская фигура, как Бисмарк, связывала с равным избирательным правом, и тип антипарламентской демагогии Бисмарка, правда, по формулировкам и фразам приспособленной к легитимным условиям его министерского поста. Реакцию наследственного легитимизма монархий на такие цезаристские фигуры показал способ бисмарковской отставки. Любая парламентарная демократия, со своей стороны, стремится тщательно исключить опасные для парламентской власти плебисцитарные методы избрания вождей, что особенно хорошо демонстрируют ныне действующая французская конституция и французское избирательное право (новая отмена баллотировки списком из-за буланжистской опасности) [94] Буланже (Boulanger) Жорж (1883–1891) – французский генерал, в 1886–1887 годах – военный министр. Под «буланжистской опасностью», или «буланжизмом», имеется в виду шовинистическое движение во Франции в конце 80-х годов XIX века под лозунгом войны с Германией с целью добиться реванша за поражение Франции во франко-прусской войне 1870–1871 годов, пересмотра республиканской конституции и роспуска парламента. Лидером движения был генерал Буланже, по фамилии которого оно и получило свое название. . Правда, французская демократия заплатила за это той нехваткой авторитета высших властей у масс, которая типична для Франции и характерным образом контрастирует с могуществом американского президента. С другой стороны, в демократизированных наследственных монархиях цезаристско-плебисцитарный момент всегда весьма смягчен. Но нельзя сказать, что его нет. Положение нынешнего английского премьер-министра, по сути дела, основано не на доверии парламента и парламентских партий, а на доверии масс в стране и доверии воюющей армии. Парламент же (в глубине души – с достаточной неохотой) смиряется с положением. Следовательно, имеется разница между плебисцитарным и парламентским отбором вождей. Но существование парламента поэтому нельзя назвать никчемным. Ибо по отношению к (фактически) цезаристскому доверенному лицу масс парламент в Англии обеспечивает 1. устойчивость и 2. контролируемость его могущества; 3. поддержание граждански-правовых гарантий его власти; 4. упорядоченную форму политической репутации политика, добивающегося доверия масс в рамках парламентской работы, и 5. мирную форму элиминации цезаристского диктатора, когда он утрачивает доверие масс. Но то, что как раз значительные политические решения, в том числе и более всего при демократии, принимаются индивидами, – это неизбежное обстоятельство обусловливает то, что демократия масс с эпохи Перикла всегда платит за свои позитивные достижения серьезными уступками цезаристскому принципу отбора вождей. В крупных американских коммунах, например, коррупция была обуздана только плебисцитарными муниципальными диктаторами, которых доверие масс наделило правом самостоятельно комплектовать комитеты своей администрации. И повсюду массовым демократическим партиям – если они считали своим долгом решение значительных задач – приходилось более или менее безоговорочно подчиняться вождям, располагавшим доверием масс.

О том, какое значение в связи с этим обстоятельством обретает парламент в странах массовой демократии, уже говорилось на примере Англии. Но существуют не только честные социалисты чувства, но и честные демократы чувства, которые до такой степени ненавидят парламентскую машину, что пишут на своих знаменах «социализм без парламента» или же «демократия без парламента». Разумеется, мощные эмоциональные антипатии опровергнуть невозможно. Однако же надо прояснить, что они могут означать сегодня в своих практических последствиях. И притом, конечно же, в условиях нашего монархического государственного устройства. Что представляла бы собой демократия без какого бы то ни было парламентаризма при нашей конституции с ее начальственной властью чиновников? Такая чисто пассивная демократизация была бы абсолютно чистой формой хорошо нам известного, бесконтрольного господства чиновников, называющего себя «монархическим правлением». Или – если эту демократизацию связать с организацией хозяйства, на которую уповают эти социалисты, – современным рациональным эквивалентом древнего государства «литургии вождей» (Leiturgie) [95] Здесь у Вебера имеет место игра слов между «Leiturgie» (от немецкого слова «Leitung» – руководство, управление, командование) и «Liturgie». В древности «литургическим» называли хозяйственные работы и функции, либо осуществлявшиеся непосредственно государством, либо накладывавшиеся им в качестве различного рода повинностей, налогов и принудительных работ на население. – Прим. пер. .