Ноам Хомский - Кто правит миром?

Вскоре планы военного времени были реализованы. Считалось общепризнанным, что Восточная Европа может выбрать для себя курс на независимость, и Североатлантический альянс (НАТО) отчасти был создан как раз для борьбы с этой угрозой. Как только официального предлога существования блока в 1989 году не стало, он начал расширяться на восток вопреки устным обещаниям, данным советскому лидеру Михаилу Горбачеву. Впоследствии альянс превратился в возглавляемую США «армию вторжения широкого спектра действия», как назвал ее генерал Яапп де Хооп Схеффер, заявивший на конференции НАТО, что «наши войска должны охранять трубопроводы, по которым на Запад идет нефть и газ», а также, в более широком смысле, морские пути, используемые танкерами, равно как и другие «жизненно важные инфраструктуры» энергетической системы [111].

Доктрина «великой зоны» санкционирует военное вторжение по собственному усмотрению. Подобный вывод однозначно сформулировала администрация Клинтона, заявив, что Соединенные Штаты обладают правом использовать военную силу для обеспечения «беспрепятственного доступа к ключевым рынкам, поставкам энергоносителей и стратегическим ресурсам» и поэтому должны содержать в Европе и Азии многочисленную армию «передового базирования», чтобы «формировать общественное мнение о нас» и «определять события, способные оказать влияние на нашу безопасность и благосостояние» [112].

Те же самые принципы определили и вторжение в Ирак. Когда неспособность Соединенных Штатов навязать этой стране свою волю стала очевидной, скрывать истинные цели агрессии за сладостной риторикой было больше нельзя. В ноябре 2007 года Белый дом обнародовал «декларацию о принципах», настаивавшую на неограниченном пребывании в Ираке вооруженных сил США и обязывавшую власти страны отдавать предпочтение американским инвесторам [113]. Два месяца спустя президент Буш проинформировал Конгресс о своем намерении отклонить правовые акты, способные ограничить постоянное базирование вооруженных сил США в Ираке или же «американский контроль над нефтяными ресурсами Ирака», вскоре, однако, Соединенным Штатам, столкнувшимся с сопротивлением со стороны иракцев, от этих требований пришлось отказаться [114].

Протестные движения в Тунисе и Египте в 2011 году одержали внушительную победу, но, как заявил Фонд Карнеги, имена изменились, а режимы остались: «Перемены в правящих элитах и самой системе управления по-прежнему являются далекой целью» [115]. В этом докладе обсуждаются внутренние барьеры на пути к демократии, но напрочь игнорируются внешние, как всегда значимые.

Соединенные Штаты и их западные союзники наверняка делают все возможное, чтобы воспрепятствовать установлению в Арабском мире подлинной демократии. Чтобы понять их мотивы, достаточно просмотреть социологические опросы арабов, которые провели американские агентства по изучению общественного мнения. О них никто не говорит, но тем, кто отвечает за планирование, о результатах этих опросов прекрасно известно. Из них следует, что подавляющее большинство арабов считают Соединенные Штаты и Израиль крупнейшей угрозой, с которой им когда-либо приходилось сталкиваться: подобным образом к США относятся 90 % египтян и 75 % жителей региона в целом. А в Иране угрозу видят лишь 10 % арабов. Неприятие политики Соединенных Штатов выражено столь ярко, что, по мнению большинства, безопасность значительно повысится, если у Ирана появится ядерное оружие, – в Египте так считают 80 % опрошенных [116]. Схожи и другие показатели. Если бы общественное мнение влияло на политику, Соединенные Штаты не только не смогли бы контролировать регион, но попросту были бы из него изгнаны вместе с союзниками, что подорвало бы фундаментальные принципы глобального доминирования.

Доктрина Муашера

Поддержка демократии – удел идеологов и пропагандистов. В реальном мире нелюбовь к демократии является нормой. Налицо множество свидетельств того, что демократию поддерживают лишь в той степени, в какой она способствует реализации социальных и экономических целей, причем с этим выводом неохотно соглашается большинство серьезных ученых.

Презрение элит к демократии красноречиво заявило о себе, когда поступила их реакция на разоблачения WikiLeaks. Больше всего внимания к себе привлекши сообщения о поддержке арабами позиции Соединенных Штатов по Ирану, вызвав волну восторженных комментариев. Причем упоминались правящие диктаторы арабских государств, а воззрения простых людей остались за скобками.

Этот действенный принцип описал Марван Муашер, бывший министр иностранных дел Иордании, а позже директор Департамента ближневосточных исследований Фонда Карнеги: «Традиционный аргумент, выдвигаемый в Арабском мире и за его пределами, сводится к тому, что ничего плохого не происходит, что все под контролем. В рамках этой стратегии мышления закрепившиеся у власти силы утверждают, что их оппоненты и внешние игроки, призывающие к реформам, преувеличивают условия на местах» [117].

Руководствуясь тем же принципом, если диктаторы поддерживают нас, то какое нам дело до всего остального?

Доктрину Муашера все почитают, считая разумной и логичной. В качестве одного из примеров, весьма показательного в наши дни, можно вспомнить дискуссии, проходившие в США в 1958 году. Президент Эйзенхауэр выразил озабоченность «кампаниями ненависти» против нас, но со стороны народа, а не правительств. Ненависть произрастает из сложившегося в Арабском мире мнения о том, что Соединенные Штаты поддерживают диктатуры и блокируют демократию, желая обеспечить себе контроль над ресурсами региона, объяснил ему Совет национальной безопасности. Однако это мнение соответствует действительности, сделал вывод Совет. И даже более того – именно это мы и должны делать, опираясь на доктрину Муашера. Исследования, проведенные Пентагоном после терактов 11 сентября 2001 года, показали, что такое же мнение превалирует и сейчас.

Для победителей так же нормально выбрасывать историю в мусорную корзину, как для жертв относиться к ней всерьез. В этом важном деле могут оказаться полезными несколько коротких замечаний. Сегодня, и уже далеко не впервые, Египет и Соединенные Штаты сталкиваются с аналогичными проблемами и движутся в противоположных направлениях. Похожая ситуация наблюдалась и в начале XIX века. Историки экономики утверждают, что в те времена Египет занимал такое же хорошее положение для успешного экономического развития, как и Соединенные Штаты [118]. И там и там было развито сельское хозяйство, включая хлопок, катализатор промышленной революции на ее раннем этапе, хотя Соединенным Штатам, в отличие от Египта, приходилось наращивать производство хлопка путем завоеваний, истребления и рабства людей, что повлекло за собой последствия, сегодня красноречиво заявляющие о себе в резервациях и тюрьмах для выживших, которые быстро разрослись со времен Рейгана, чтобы вместить в себя тех, кто стал не нужен после деиндустриализации.