Владимир Бушин - Покаяние Владимира Путина

Валентина Ивановна была бы там очень уместна: ведь она не один год была мэром Петербурга, ей там все хорошо известно. Нет, и ее не послал! А может быть, она рвалась, но он не пустил? Бог весть…

А Володин? Он, правда, косноязычен, не может связно фразу произнести, но на панихиде это пригодилось бы, сошло бы за скорбное волнение.

На гражданской панихиде в Ленинградском отделении Академии наук, где рабочий кабинет Алферова, было несколько официальных лиц, но — либо временного статуса, либо второго ряда: врио мэра Петербурга, замминистра образования и науки, ректор не Ленинградского университета, в котором учился Алферов, а Гуманитарного университета профсоюзов…

Вот так и получилось: из столичных властных персон ни на гражданской панихиде, ни у могилы — ни души! Они этого и хотели, все было по кремлевскому плану… А вот репортаж по телевидению выглядел странно. Обычно мы видим у гроба родственников, друзей, товарищей по работе. А тут — никого! Я старался разглядеть хотя бы Тамару Георгиевну, вдову Жореса, с которой давно знаком. Не удалось…

Чем же объясняется это явное и оскорбительное небрежение, эта скорбь сквозь зубы? Я думаю, причин здесь две. Первая в том, что Ж. Алферов получил Нобелевскую премию в 2000 году за работу, выполненную еще в 70-е годы, то есть с задержкой в тридцать лет. Это для Нобелевского комитета характерно по отношению к России. Вспомним Шолохова. «Тихий Дон» был закончен в 1941 году, а премию за него дали только в 1965-м. Ничего себе выдержка! С Алферовым она еще длинней. И получается, что он лауреат-то нобелевский — не путинский, не петербургский, а советский, ленинградский. Чего ж им, ненавистникам великой советской эпохи, чтить его!

Вторая причина — книга Жореса Ивановича «Власть без мозгов». Это о ком? Да ведь о тех самых вышеупомянутых. Стоит вспомнить хотя бы только один факт (один!) из их жизнедеятельности: удушив советский строй, они решили, что американцы и весь Запад возлюбил Россию, как родную сестричку Аленушку. Все дело, дескать, было только в различии, в противоположности общественно-политических систем. И, убедив друг друга в этом, принялись, с одной стороны, Россию подгонять под Запад во всем — от размножения ворюг-миллиардеров до переименования милиции в полицию; с другой, кинулись ластиться, заискивать, угождать Западу даже в том, о чем он не просил. Дело доходило до того, как однажды поведал сам Путин, что американские специалисты были бесконтрольно допущены в «святая святых нашей атомной мощи» (его выражение). И это продолжалось не год, не два, а лет 10–15. О каких же мозгах можно тут говорить! — восклицал Алферов.

Действительно, все же они, от златоустого Путина до косноязычного Володина, учились в средней школе и знали же, что бесконечные войны были между рабовладельческими государствами — между Афинами и Спартой, Римом и Карфагеном, между феодальными — Англией и Испанией, между буржуазными — Францией и Германией… Мало того, на их глазах были вооруженные столкновения и даже войны и между социалистическими странами — между их родиной и Китаем, между Китаем и Вьетнамом… «А вот нас теперь во всем мире полюбили! — хором верещали кремляне, — У нас отныне везде только коллеги и партнеры, компаньоны и друзья!» И Жорес Иванович повторял: «О каких же мозгах можно тут говорить!»

На гражданской панихиде кто-то сказал, желая польстить покойнику: «Он был великий петербуржец!» Нет, сударь, трусливые петербуржцы это вы, а Жорес Иванович Алферов был великим ленинградцем. Слава Ленинграду и его сыновьям!

Кончина 1 марта 2019 года выдающегося советского ученого Жореса Ивановича Алферова помимо разного рода последствий, в таких случаях вполне естественных и предсказуемых, вызвала еще и нечто столь странное, что предвидеть это было совершенно невозможно.

По горькой необходимости мне пришлось писать о смерти дорогого Жореса («Уход атланта») и о его похоронах («Как петербургские мыши ленинградского льва хоронили»). Я писал, что из кремлевских властителей никто в Ленинград на похороны не припожаловал, предпочли отделаться телеграммками да телефонными звоночками. Ну как же! Ведь Жорес Иванович написал книгу «Власть без мозгов». Это о ком?..

Но что было дальше? А дальше власть предприняла стыдливую и неуклюжую попытку сгладить это государственное неприличие. 4 марта в Комарово явилась делегация Думы во главе с Вячеславом Володиным и при участии В. Жириновского. Сразу с «Сапсана» к вдове. И состоялся примерно такой, как я понял, разговор:

— Вот они мы тут, Тамара Георгиевна! Мы готовы!

— Что такое? Вы откуда? Чего хотите?..

— Мы прибыли от имени Думы принять участие в церемонии прощания с незабвенным Жоресом Ивановичем, гордостью нашей науки…

— Хорошо, — ответила Тамара Георгиевна. — Похороны завтра в десять утра на комаровском кладбище.

— Мы не можем ждать до завтра, у нас государственные дела, надо решить вопрос о цене на бензин…

— Что же можно поделать! — Тамара Георгиевна, у которой еще не высохли глаза, смотрит на делегацию с изумлением. — Все назначено на завтра — и гражданская панихида и похороны…

— Мы не можем ждать, мы государственные люди, нам надо решить вопрос о дорожных знаках. Это так важно!

— Ничем не могу помочь…

Тамара Георгиевна мужественная женщина, перенесла с мужем все тяготы, что выпали на его долю в борьбе за нашу науку, но тут она оторопела…

— Мы хотим проститься с дорогим Жоресом Ивановичем сегодня, сейчас. Где он?

— Кто? — спросила изумленная вдова.

— Жорес Иванович. Где он?

— Как где? В морге, естественно.

— Мы пойдем в морг и выразим свою скорбь там, — сказал Жириновский, как всегда по трогательной детской привычке подтягивая штаны.

И они в самом деле пошли в морг. Там по их настоянию покойника положили в гроб, поставили на постамент, и они получили возможность тайно выразить свою жгучую думскую скорбь. Для них важно было, дабы не огорчить Кремль, избежать завтрашней официальной церемонии под камерами телевидения. Впрочем, Володин все-таки как-то попал на экран, и кто-то может подумать, что все как полагается.

Когда начали расходиться, один из внуков Жореса Ивановича сказал: «Ну и ну! Устроили репетицию похорон?»

Надгробные речи думцев, конечно, не опубликованы, видимо, они под грифом «Совершенно секретно. Копии не снимать».

Но ведь это не все из непредвиденных последствий смерти ученого! Сразу после похорон в университет, который он столько лет возглавлял, нагрянули одна за другой две проверочных комиссии. Чего-то ищут, чего-то рыщут. Президент только что выступил против излишних проверок и комиссий, а тут на тебе! Есть основание полагать, что ищут «Коммунистический манифест».