Себастьян Хаффнер - Некто Гитлер: Политика преступления

Насколько покорно следовали генералы вермахта этим указаниям, насколько точно и неукоснительно соблюдался пресловутый приказ Гитлера об убийстве политруков на месте, вопрос дискуссионный. Вне дискуссий – судьба русских военнопленных. По официальным данным вермахта, на 1 мая 1944 года в плен было взято 5 160 000 русских – в основном, в первую кампанию 1941 года. Из них до 1 мая 1944 года дожили 1 871 000, 473 000 были казнены, 67 000 – бежали. Остальные – почти 3 000 000 – умерли в лагерях для военнопленных, по большей части от голода. Совершенно справедливо и то замечание, что позднее много немецких военнопленных не пережило русский плен.

Здесь исчезает грань между военными преступлениями, о которых лучше забыть, и массовыми убийствами, о которых забывать не следует. Разумеется, проблемы с питанием миллионов военнопленных в первые месяцы войны кое-что объясняют. Но не всё. Голод и каннибализм в лагерях для русских военнопленных были предусмотрены Гитлером, на это имеется прямое указание, правда, в совершенно неожиданном месте. На дневном совещании 12 декабря 1942 года Гитлер обосновал свой отказ от попытки прорыва из Сталинграда блокированной 6-й армии еще и тем, что тогда придется оставить в городе артиллерию на конной тяге, поскольку обессиленные от голода лошади физически не смогли бы вытянуть пушки. Он продолжил: «Если бы на месте лошадей были русские, я бы сказал: пускай один русский сожрет другого. Но я не могу позволить одной немецкой скотине сожрать другую немецкую скотину».

Массовые убийства русских гражданских лиц из высшего слоя СССР не были задачей вермахта, это было делом четырех особых групп SS, с первых дней войны усиленно занимавшихся убийствами за линией фронта. До апреля 1942 года – то есть, в первые десять месяцев почти четырехлетней войны – группа А («Север») доложила о 250 000 «казненных», группа B («Центр») – о 70 000, группа C («Юг») – о 150 000, группа D («Крайний Юг») – о 90 000. Позднейшие цифры не сохранились, а поскольку в отчетах об «успехах» не делалось различия между евреями и большевиками, довольно трудно уточнить количество уничтоженных русских. Но было их явно не меньше, чем уничтоженных поляков в Польше, – наверняка значительно больше. О том, что Гитлер этими массовыми убийствами не только не увеличивал свои шансы на победу в России, но свел их к нулю, мы уже писали.

5. Самыми масштабными преступлениями Гитлера были массовые убийства евреев. Первыми его жертвами стали евреи Польши и Советского Союза; потом, начиная с 1942 года, евреи Германии и всей оккупированной Европы, которая для этой цели была «прочесана с запада на восток». Цель операции была названа Гитлером еще 30 января 1939 года: «уничтожение еврейской расы в Европе». Эта цель достигнута не была, несмотря на крайние усилия. Число убитых Гитлером евреев точно не установлено: по самым скромным оценкам – 4 000 000, по самым высоким – 6 000 000. До 1942 года их убивали перед общими могилами, вырытыми самими жертвами; после 1942-го в шести лагерях смерти – Треблинке, Собиборе, Майданеке (под Люблином), Белжеце, Хелмно (Кульмхоф) и Аушвице (Освенциме) – в газовых камерах, оборудованных гигантскими печами для кремации.

Совсем недавно английский историк Дэвид Ирвинг [148]попытался оспорить гитлеровскую ответственность за убийства евреев; эти массовые убийства, согласно Ирвингу, проводил на свой страх и риск Гиммлер – за спиной Гитлера.

Тезис Ирвинга не выдерживает никакой критики, потому что он абсолютно неправдоподобен: в условиях Третьего рейха акция такого масштаба была просто невозможна без ведома Гитлера, тем более против его воли, особенно если учесть то обстоятельство, что Гитлер не раз и не два публично обещал «уничтожить еврейскую расу», лишь только начнется война. Кроме того, имеются неоспоримые свидетельства, как со стороны Гитлера, так и со стороны Гиммлера, доказывающие: Гитлер отдавал приказы, Гиммлер их выполнял. Гитлер не менее чем пять раз за 1942 год (первый год «окончательного решения еврейского вопроса») публично хвастался начавшимися убийствам: 1 января, 30 января, 24 февраля, 30 сентября и 8 ноября. Отрывок из последнего радиовыступления стоит процитировать:

Вы должны помнить то заседание рейхстага, на котором я заявил: если мировое еврейство решится спровоцировать мировую войну во имя уничтожения европейских рас, результатом этой войны будет не уничтожение европейских рас, но уничтожение еврейства в Европе. Меня всегда высмеивали как лжепророка. Из тех, кто смеялся тогда, мало кто смеется сейчас, а те, кто продолжает смеяться, очень скоро перестанут это делать.

Гиммлер тоже говорил о своем участии в уничтожении евреев, но в совершенно ином тоне – не издевательского хвастовства, но лицемерного сострадания – к самому себе. Например, 5 мая 1944 года: «Вы должны хорошо прочувствовать, как тяжело для меня исполнение этого солдатского приказа, которому я следовал и который выполнял покорно и убежденно». Или 21 июня 1944 года: «Да, это ужаснейшая задача, ужаснейшее задание, которое когда-либо получала какая-либо организация, – окончательно решить еврейский вопрос». Никто, кроме Гитлера, не мог дать Гиммлеру «задание» или отдать ему «приказ». Едва ли здесь нужно еще одно свидетельство, на этот раз Геббельса, который 27 марта 1942 года рассказал в своем дневнике о «некоем методе, который не слишком привлекает внимание» (речь идет о первых, установленных в начале 1942 года в Люблине газовых камерах): «Здесь будет применяться весьма варварский и подробно не описываемый метод, благодаря которому от евреев мало что останется. И здесь фюрер проявил себя как непреклонный поборник и яростный сторонник самого радикального решения проблемы».

Единственный аргумент Ирвинга в пользу тезиса о непричастности Гитлера к массовым убийствам евреев – запись Гиммлера от 30 ноября 1941 года после телефонного разговора с Гитлером: «Транспорт с евреями из Берлина – никакой ликвидации». В этом единственном случае Гитлер совершенно очевидно сделал исключение из правила, что уже само по себе доказывает: ликвидация евреев была правилом, и Гитлер вникал в малейшие детали этой ликвидации; кроме того, легко увидеть, почему было сделано такое исключение: транспорт с евреями из Берлина был снаряжен Гиммлером слишком рано, очередь немецких евреев еще не настала. В ноябре 1941 года еще вовсю шли убийства польских и русских евреев, «окончательное решение» для всей Европы стало на поток после конференции в Ванзее 20 января 1942 года, а порядок есть порядок. Да и газовые камеры с крематориями были еще не готовы. Они стали постепенно «вводиться в эксплуатацию» только с 1942 года.

Однако выуженный Ирвингом эпизод бросает яркий свет на две особенности, которые заслуживают более детального рассмотрения. Одна касается отношения к массовым убийствам евреев немецкой общественности, другая позволяет кое-что понять в гитлеровском планировании самого масштабного его преступления.