Сергей Шарапов - После победы славянофилов

Для правительства довольно казенной опытной станции, порученной какому-нибудь выдающемуся деятелю вроде Татаринова. Эта станция создаст необходимые культурные основания, но сама в тесное общение с переселенцами вступить не может и воздействовать на них не будет. А в этом посредничестве именно вся суть.

Представьте себе следующее: доверенное лицо от Министерства земледелия едет в Ростов и просит хоть бы Угодичское общество рекомендовать молодого сметливого огородника, или двух, на службу в казну. Этим двум молодым людям объясняется, что цель их службы — развести мелкое крестьянское виноделие на Черноморском берегу, и в виде награды по осуществлении задачи обещаются разные существенные вещи: деньги, медали, участок земли в собственность и т. п. Разумеется, нанимаются эти люди на хорошее содержание, «чтобы было весело работать».

Прежде всего ростовцы командируются на правительственную станцию, где под руководством заведующего быстро изучают необходимые культуры, в данном случае виноградарство. Затем они командируются для осмотра годных под поселение земель на побережье и, возвратясь, дают обстоятельный отчет станции вместе со всеми своими замечаниями и предложениями.

И вот на основании этого отчета им же и никому другому поручается поехать внутрь России и пригласить русских поселенцев из местностей по их усмотрению . Они выберут людей, действительно желающих и способных, сообразят их средства и нужды, обстоятельно расскажут им все, точно определят средства, которые необходимо иметь в запасе, и встретят их на месте.

Пусть одновременно с устройством назначенных под поселение ста пенайских участков начнут свое хозяйство на отведенных им участках тут же и сами ростовцы. Это будут готовые инструкторы и инструкторы, непосредственно заинтересованные в успехе дела . Через каких-нибудь три-четыре года они во имя обещанной награды сдадут казне цветущее поселение с серьезно начатым виноделием. Задача будет исполнена.

Посмотрим, что это может стоить.

Двое ростовцев поступят охотно на жалованье по 600 рублей в год при 600 рублях разъездных, то есть обоим в год 2400 рублей. В награду им может быть дано по 3000 рублей. Срок службы четыре года, или вся сумма будет 9600 + 6000 рублей = 15 600 рублей. Участки я не считаю ни во что, так как казна все равно раздает их почти даром.

Возместить эти истраченные 16 тысяч рублей очень легко, установив налог на новых поселенцев по истечении льготных четырех или пяти лет. Налог этот может быть весьма серьезным, так как доходность виноградников на этом берегу громадна. Казна будет иметь вечный источник дохода при небольшой сравнительно единовременной затрате, а на берегу будет сытое, бодрое и богатое чисто русское население, столь необходимое и в политическом, и в стратегическом отношении для края.

Совершенно таким же образом могут быть введены всякие иные культуры на других местах Кавказа и заселены все свободные земли. Само собой разумеется, что одновременно с началом заселения должен быть разрешен вопрос о мелком кредите, и прибывающие поселенцы, несмотря на то, что явятся не с голыми руками, должны иметь к своим услугам поблизости рационально поставленные кредитные учреждения.

Я не пишу проекта, но осуществить подобный план вполне возможно, его главные основания, надеюсь, совершенно ясны. Эти основания: поручение живого дела не бумажному, а живому человеку, лично заинтересованному в успехе дел , избрание в виде инициаторов и работников людей, заведомо пригодных и подготовленных к поручаемой им деятельности, а таковы именно ростовцы. При этих условиях то, что чиновники и канцелярия не могли сделать в течение ста лет, будет легко достигнуто в два-три года.

Взгляните на все большие частные предприятия. Кто главный деятель у русских крупных капиталистов? Наверно, не чиновник и в огромном большинстве не техники и не инженеры, а самый серый и скромный человек, в длиннополом сюртуке, картузе и сапогах бутылками; и эти сапоги бутылками овладевают в совершенстве техникой всякого дела, сажают виноград, маслины и гиацинты, возводят постройки, прокладывают дороги, и у них все удачно. Вспомним хотя того же отца Иерона на Новом Афоне.

Важнее всего, вернее все — это живое отношение к делу. Именно от этого отвыкла наша бюрократия и ее чадо — современное земство. Поэтому и для государственного строительства волей неволей приходится обращаться от виц-мундиров к сапогам бутылками. Дайте идею, и они ее проведут.

Батум замечательно красив и, главное, своеобразно красив. Это чисто восточный пейзаж, но, если можно так выразиться, в другой рамке. Десяток белых минаретов вырисовываются своими иглами не на унылых, серых или желтых горах, а на темных, почти черных холмах, причудливой панорамой окружающих город. Того, к чему глаз так привык на Руси и без чего любое населенное место лишается своего национального у нас характера — золотых маковок церквей и крестов колоколен, — совсем не видно. Церковь, правда, есть, и довольно просторная, но она помещается в обыкновенном четырехугольном доме, ее нужно искать, и не она, а вот эти джамии с минаретами дают и тон, и обличие городу. Да, это чистый, беспримесный еще так недавно мусульманский Восток теперь сильно обармянившийся и офранцузившийся, но очень мало обрусевший.

«Черноморец» ошвартовывается плотно у самого берега. Бухта здесь глубока, и самые большие океанские пароходы толпятся, как простые лодки. На пристани разнообразное местное начальство с кутаисским губернатором во главе. В десяти шагах приготовленный экстренный поезд, на котором экспедиция отправится в Чакву и далее по Закавказской дороге.

Я захворал и остался в Батуме на несколько дней, чтобы оправиться и отдохнуть, тем более, что марганцовые разработки и уголь, которые будет осматривать экспедиция, меня интересовали менее, чем хозяйство, а чайные плантации Попова и Соловцова я надеялся осмотреть один, подробнее и лучше, чем в составе экспедиции.

В Батуме несколько настоящих европейских гостиниц с настоящими французами из армян в качестве содержателей, поваров и прислуги. Белье безукоризненной чистоты, провизия безукоризненной свежести.

Конец сентября, а в комнате 21 градус Реомюра. На дворе еще жарче, и, если бы не чудный ветерок с моря да не дожди, идущие аккуратно каждую ночь, можно бы жаловаться на жару. Этот дождь, падающий в год 300 с чем-то раз преимущественно по ночам и к утру не оставляющий никакого следа на крупном гравии, которым усыпан город, — истинное благодеяние для Батума. Легко себе представить такую роскошь, как полное отсутствие пыли и вечная влажность воздуха, делающая его необычайно мягким и легким для дыхания. Это не сырость, мучающая человека в более северных углах Черноморского побережья. Лихорадок здесь мало. Это именно чудная морская влажность гидрофильного края Кавказа, выгоняющая гигантскую растительность.