Наталья Ножнова - Современный расизм как он есть

Во всех случаях, когда затрагиваются вопросы демократического контроля над действиями полиции, правительство постоянно склоняется на ее сторону. Нашим ответом должно быть включение требования подотчетности полицейских местным властям в альтернативную программу, которую отстаивают левые силы. Такова одна из серьезнейших проблем, порожденных кризисом внутригородских районов. Поиском ее решения активно занимаются коммунисты, «Морнинг стар» [13] Газета английских коммунистов. и некоторые представители левых в лейбористской партии. Находящийся под контролем лейбористов совет Большого Лондона начал кампанию за то, чтобы полиция города была ему подотчетна. Компартия разработала и широко пропагандирует «Хартию требований», касающихся полиции и борьбы с расизмом.

Есть серьезная потребность в повышении уровня организации черного населения, эта проблема обсуждается и в среде учащейся молодежи, и в религиозных организациях, и в рабочем движении. Опыт борьбы против нового расистского закона о гражданстве [14] Дискриминационный закон, установивший три «сорта» британского гражданства, из которых только первый — полноценный. свидетельствует, что подобная цель достижима.

Многие представители азиатской молодежи отвергают взгляды старшего поколения, отмеченные, по их мнению, общинной ограниченностью, и все больше считают себя «черными британцами». Их сознание в значительной мере основывается на общем практическом опыте выходцев из стран Азии, Африки и Карибского бассейна, сталкивающихся с британским расизмом.

Среди черной молодежи широко распространено недоверие к тем, кого она называет «белыми левыми»; она с подозрением относится к их попыткам воспользоваться обстоятельствами, сыграть на настроении и завербовать ее в свои ряды. Однако совершенно неправильно широко распространенное мнение, будто черная молодежь стремится отчуждаться от белого общества. Гораздо правдоподобнее допустить, что у нее те же заботы, что и у молодежи белой: трудоустройство, заработок, досуг, брак. Но между желаниями и возможностями их осуществить лежит целая пропасть, и именно это вызывает чувства разочарования, озлобления. И черная, и присоединившаяся к ней белая молодежь внутригородских районов выступает не против общества как такового, а против действий полиции, против безработицы и расизма.

Сегодня условия для формирования большего единства среди движений черного населения становятся реальными. Важно, чтобы рабочие организации, левые силы заняли позицию, которая способствовала бы союзу с такими движениями. Исключительное значение имела поэтому проведенная осенью 1981 года Британским конгрессом тред-юнионов (БКТ) кампания под лозунгом «Работу молодежи!». Ее инициатором наряду с БКТ были Национальная ассоциация азиатской молодежи и Афро-карибская организация.

В своевременном и хорошо аргументированном политическом заявлении «Возродить внутригородские районы» конгресс выдвинул позитивную программу действий. Ему удалось избежать обычной ошибки, когда полагают, будто данную проблему можно решить в отрыве от стоящих перед страной экономических задач. Позиция БКТ — ключевой элемент альтернативной экономической стратегии левых сил. Конгресс рассматривает различные аспекты расизма в системе общественных институтов: в сфере трудовых отношений, в деятельности полиции, в области образования, в жилищном вопросе.

Боевитость и солидарность черных общин, позиция БКТ, тот факт, что многие левые в рабочем движении осознают необходимость повернуться лицом к упомянутым проблемам, а также деятельность компартии — все это способствует созданию основы для мощного контрнаступления со стороны рабочего и демократического движения.

Проблемы мира и социализма, 1982, № 6.

Из журнала «Штерн» (Гамбург)

«Опернкафе» расположено рядом с новой достопримечательностью Франкфурта-на-Майне — восстановленным за 200 млн. марок зданием Старой оперы. Оформлено оно в стиле, господствовавшем на рубеже веков: темного цвета стулья, изящные столики с крышками из светлых мраморных плит, на стенах — большие зеркала. Посетители — шикарная публика: владельцы магазинов модной одежды, предприниматели, специалисты по рекламе из расположенного поблизости квартала Вестэнд, биржевые дельцы, красивые девушки. Три недели назад, когда я отведал здесь «шабли» с сырными палочками, меня обслуживали исключительно вежливо. Сегодня же все совершенно иначе, потому что я выдаю себя за турка.

Чтобы самому испытать, насколько соответствует истине утверждение о том, что в ФРГ усиливается враждебное отношение к иностранцам, я превратился в турка. Для этого я выкрасил в черный цвет свои светлые усы, брови и волосы и оделся по моде начала 70-х годов: белая сорочка с большим воротником, широкий галстук с пестрым рисунком, синий пиджак и светлые широкие брюки. На голове — слегка надвинутая на глаза кепка.

Мое перевоплощение, кажется, удалось. Проходя мимо стойки, я услышал, как прилично одетый господин с бокалом «кампари» в руке произнес: «А вот и Восток». — «Да, я уже заметил», — спокойно отозвался буфетчик у стойки.

Прохожу в глубь зала. Посетителей немного. Пока подыскиваю глазами место, дорогу мне преграждает официантка, молодая, красивая блондинка, не старше 25 лет. «Вы заказали себе заранее место?» — спрашивает она. Коверкая слова, я отвечаю на том языке, на котором, по распространенному среди нас, немцев, мнению, турки говорят по-немецки: «Ничего не заказывал. Здесь все пусто. Я только кофе, пожалуйста». Присаживаюсь за ближайший свободный столик.

Кофе мне не подают. Жестом руки я пытаюсь подозвать к себе официантку. Она не реагирует, смотрит сквозь меня. Так я сижу пять минут, десять, полчаса. Входит фотокорреспондент журнала «Штерн» Вернер Эбелер. Вскоре официантка приносит ему стакан яблочного сока. На обратном пути она останавливается у моего столика и начинает столь решительно тереть влажной тряпкой по мраморной поверхности, что моя турецкая газета падает на пол. «Здесь все заказано, тебе понятно?» — говорит она, упершись левой рукой в бок. «Мне нет кофе, потому что я из Турции», — громко произношу я. Некоторые посетители бросают на меня взгляд и затем вновь отворачиваются: я не существую, я — воздух. Я направляюсь к стойке.

«Удо, теперь, видимо, твоя очередь», — говорит блондинка. «Почему не обслуживают меня?» — спрашиваю я. Официант Удо сначала ненадолго берет мой галстук двумя пальцами, как бы проверяя качество ткани, а затем изрекает: «Все места заказаны — и баста. Тебе здесь не место. А теперь чеши, дрянь, отсюда, иначе будет худо». Его жесты весьма выразительны. Я выхожу, охваченный яростью против всех тех избранных, которые могут преспокойно пить здесь кофе.