Виктор Даниленко - Деньги и политика [Воздействие крупного капитала на политическую жизнь в капиталистических странах]

Поиск путей решения проблемы велся по двум основным направлениям: во-первых, в плане ограничения частных пожертвований в политических целях и, во-вторых, путем нормативного регулирования использования политическими партиями собранных финансовых средств.

Исторически одной из первоначальных форм в попытках регулировать использование денег в политике явилось стремление законодательно ограничить размеры допустимых для применения в политических целях сумм и средств, лимитировать различного рода вклады и пожертвования со стороны отдельных заинтересованных лиц и организаций. Подобный подход прослеживается уже в американских законах 1867 (Naval Appropriation Bill) и 1883 (Civil Service Reform Act) годов, стремившихся в какой-то мере оградить государственных служащих от давления со стороны частного капитала. Позже он детализируется и получает свое дальнейшее развитие в нормативных актах 1907, 1910, 1911, 1925 и 1939 годов, пытавшихся регулировать конкретные формы и размеры пожертвований в политических целях. То же самое наблюдается в других капиталистических странах. Данный подход составил стержень эволюции буржуазного законодательства в рассматриваемой области первой половины XX века. Важную роль продолжает играть он и в современных условиях, хотя его значение несколько изменилось.

Обращение буржуазного законодателя прежде всего к попыткам ограничить частные пожертвования не случайно: к более серьезным и решительным шагам в первой половине XX века буржуазное государство не было еще готово — отсутствовали как социально-политические, так и материальные предпосылки для этого. Законодательно предъявлявшиеся в этот период требования оставались минимальными — как с точки зрения объема самих ограничений, так и в плане охвата проблемы в целом, ее решения по существу. Начать именно с ограничения частных взносов представлялось логически рациональным и, что немаловажно, более или менее реальным в практическом плане. Однако даже лишь при такой постановке вопроса сразу же возникли серьезные осложнения, в том числе принципиального характера.

Прежде всего вставал вопрос о правомерности подобного рода ограничений. Решение его было нелегким, поскольку при этом затрагивались сложные политические и юридические проблемы. Одна из них заключалась в том, насколько такие ограничения совместимы с политическими правами и свободами граждан, в частности с правом на свободное участие в политической жизни; другими словами, речь шла о том, не возникает ли в данном случае своеобразной «дискриминации» наиболее состоятельной части населения, не «ущемляются» ли права миллионеров на участие в политическом процессе. Представлялась проблематичной также возможность сочетания ограничений на пожертвования с принципом свободы ассоциаций, в том числе и политических партий, законодательно декларируемой в большинстве буржуазных стран. Кроме того, в ряде случаев вставала немаловажная конституционно-правовая проблема — дает ли конституция достаточные основания для аналогичного законодательства, не чревато ли оно нарушением конституционней законности. Подлинное значение данных проблем можно понята лишь принимая во внимание интересы наиболее могущественной прослойки буржуазного общества — владельцев крупнейших фирм и корпораций, противившихся принятию соответствующего законодательства. В этой связи становятся понятными значительные расхождения во взглядах на эти проблемы среди буржуазных специалистов, практиков и теоретиков.

Большинство буржуазных авторов сходятся на том, что ограничение частных пожертвований юридически правомерно и с политической точки зрения оправдано. При этом, правда, нередко делаются оговорки и уточнения, лишний раз подтверждающие сложность решения данной проблемы в условиях буржуазного общества. Угроза традиционно понимаемым институтам и принципам буржуазной демократии, как отмечают западные политологи, действительно существует, внутренние несоответствия и противоречия очевидны. И все же данный шаг необходим, поскольку он диктуется «высшими интересами государства», то есть интересами буржуазии как класса в целом.

В итоге буржуазным специалистам зачастую приходится, как это делает, например, французский политолог Р. Краэ, занимать двойственную позицию. С одной стороны, автор соглашается с необходимостью введения ограничений: «Ограничение права партий получать субсидии плохо сочетается со свободой ассоциаций, каковыми являются партии, — отмечает он, — но оно легитимно в той степени, в которой необходимо избежать превращения отдельных группировок политического и иного характера в подлинные «государства в государстве», а также… обеспечить некоторое равенство между партиями, особенно в момент выборов» 1. С другой стороны, автор настаивает на сохранении и даже расширении «свободы граждан финансировать партии», поскольку лишь это якобы обеспечивает партиям независимость по отношению к государственной власти 2. Поиск выхода из возникающего противоречия подталкивает Краэ к необходимости проводить различие между «достаточно крупными пожертвованиями» и «привилегированным или почти исключительным финансированием» партий отдельными физическими или юридическими лицами. Лишь борьбой за предотвращение только наиболее крупномасштабных, грубых и прямолинейных злоупотреблений финансовыми средствами воздействия на политическую жизнь, то есть против факторов и явлений, которые не выгодны для самого господствующего класса, наносят политический и моральный ущерб системе буржуазных институтов власти, как таковой, собственно, и предлагает автор ограничить задачу соответствующего законодательства.

По сути дела, о том же пишут и американские исследователи, отмечающие, что государственные интересы, каковы бы они ни были, «конечно же не оправдывают полного запрещения взносов в избирательные кампании, но лишь ограничение размеров таких взносов, необходимое для того, чтобы свести к минимуму угрозу подкупа, чрезмерного воздействия на ход голосования, исключительного влияния на кандидатов и лиц, занимающих выборные посты» 3. Кроме того, порой оговаривается, что конгресс, устраняя неясности, должен «четко определить основную линию — допустимость максимально широкой свободы выражения (т. е. частного финансирования. — В. Д .), ограниченного лишь там и тогда, где и когда оно создает угрозу для избирательного процесса» 4.

Об исправлении положения по существу, о принципиальной ликвидации возможности оказывать финансовое воздействие на политику, покупать власть, коррумпировать ее ведущие звенья вопроса даже не ставится.