Чарльз Монтгомери - Счастливый город

Как и психологический эффект от преображения перекрестка. Это доподлинно известно благодаря Яну Семензе, шведско-итальянскому эпидемиологу, который приехал преподавать организацию здравоохранения в Портлендском государственном университете через пару лет после того, как появилась «Площадь для всех». У него был свой профессиональный интерес. Он возглавлял исследования Центра по контролю и профилактике заболеваний, изучавшие период аномальной жары в Чикаго в 1995 г., когда погибли более 700 человек. После нескольких мучительных недель личных бесед и расследований он пришел к выводу, что у большинства погибших имелась общая черта: они были одинокими людьми и не поддерживали отношения с родственниками или друзьями. Для Семензы это стало шокирующим открытием, и с тех пор он пытался найти способ бороться с городской изоляцией [522].

Ян Семенза и его жена Лиза Уизел были настолько очарованы общественной площадью в Селлвуде, что убедили соседей неподалеку в Саннисайд создать такую же у себя. Но Семензу, как истинного ученого, интересовали точные данные о полученном эффекте.

Сначала они обратились в некоммерческую организацию City Repair, созданную Лейкманом и его друзьями после того, как они построили «Площадь для всех». С их помощью местные жители в Саннисайд наконец начали собираться вместе. В 2001 г., после 9 месяцев совместных ужинов, мастер-классов и уличных вечеринок, несколько десятков соседей собрались вместе и нарисовали огромный цветок подсолнуха на перекрестке улиц Саусист 33-я авеню и Ямшилл-стрит. Чуть позже они своими руками вылепили барельефную стену из смеси глины с соломой. Кроме того, они построили бельведер. У беседки был железный каркас, оставалось только водрузить на место тяжелую крышу. Один из соседей предложил воспользоваться его подъемным краном.

Семенза был категоричен: «Ни за что! Мы сделаем это вручную, все вместе». После того, что он узнал в Чикаго о социальной изоляции, он использовал любой предлог, чтобы стимулировать людей делать что-то вместе. Крышу поднимали несколько десятков человек, но им это удалось. Они устроили вечеринку, чтобы отпраздновать успех.

Всё это время Семенза изучал, какое влияние преображение перекрестка оказывает на психологическое здоровье местных жителей. Он собрал команду из своих студентов, изучающих организацию здравоохранения, и те опросили несколько сотен соседей Семензы до и после проекта, а также двух других проектов по изменению общественного пространства. Затем они сравнили результаты с опросами людей в других районах.

Данные говорили сами за себя. Проекты изменили не только ландшафт, но и психологический климат. После преображения перекрестков меньше местных жителей жаловались на депрессию. Улучшилось качество сна. Люди говорили, что их жизнь стала проще и веселее, соседи — дружелюбнее, у них улучшилось здоровье, а это немаловажно, ведь психологический настрой порой значит больше, чем мнение врача. Иными словами, люди, которые жили рядом с преобразившимися перекрестками, стали чувствовать себя здоровее и счастливее, а для жителей соседних районов ничего не изменилось. Кроме того, отметилось снижение уровня краж, разбойных нападений и угонов в радиусе квартала от этих перекрестков. Ничего подобного в соседних районах отмечено не было.

Организация City Repair подтверждает рациональность идеи, с которой Лейкман вернулся из деревни лакандонов: место встречи, агора, площадь в деревне — не красивая декорация или место отдыха и развлечений. Без таких мест жизнь сообщества становится неполной, как у человека, изолированного от личных контактов с другими людьми [523].

Цвет или форма новых городских площадей — только полдела. Как в Селлвуде, так и в Саннисайде сотрудничество жителей в борьбе против бюрократической машины, а затем при проектировании и создании площадей дало им ощущение их общей власти. Они научились доверять друг другу. Это можно сравнить с университетской баскетбольной командой, которая играет матч навылет. Они сплотились для использования социального капитала. При этом им пришлось найти общий язык со всеми членами местного сообщества — и с теми, кто был настроен скептически, и с теми, кто никому не доверял, с бездомными, даже с тем чудаком, который ругался со всеми из-за того, что никто не хочет высаживать жимолость вдоль тротуара. Они нашли взаимопонимание. Они сделали то, чего уже давно не делают обычные городские жители. Они изменили город, а тот изменил их.

Это очевидно на примере самого Лейкмана. Хотя он пока не полностью доволен: он хочет, чтобы площадь была приподнята над дорожным полотном и появилась пешеходная зона с парковкой для автомобилей по краям, — он уже не мрачный бирюк. На следующее утро после того, как они вместе с соседями разрисовывали перекресток в Селлвуде, Лейкман позвал меня взглянуть на изменившуюся улицу. Его брюки были в пятнах, словно все утренние часы он ползал на коленках в саду (в общем-то, так всё и было). Он потягивал воду из высокого стакана, наблюдая, как пара ребятишек задержалась на перекрестке, перепрыгивая через нарисованные лепестки лилии. Со стороны улицы Саусист-Найнс появилась женщина. Узнав Лейкмана, она направилась прямо к нему и, не отрывая от него взгляд, спросила: «Лейкман, на следующей неделе посидишь с моим ребенком?»

Он кивнул и улыбнулся.

Если не знать предыстории, могло показаться, что он улыбается неохотно, словно его загнали в угол. Десять лет назад никто не осмелился бы попросить его о подобном. Ведь они были незнакомцами. Теперь Селлвуд изменился. Все знали друг друга по именам, а жизнь в деревне накладывает свои обязательства. Лейкман чувствовал, что он дома.

Ни одна эпоха в развитии города не была настолько богатой. Никогда раньше город не использовал столько земли, энергии и ресурсов. И городская жизнь не требовала переработки такого количества обычного навоза в нагревающий атмосферу углекислый газ. Никогда еще столько людей не имели роскоши личного пространства и мобильности. Но, несмотря на все вложения в развитие рассредоточенного города, он не сделал нас счастливее и здоровее. Наоборот, он таит скрытую угрозу. Его жители страдают от избыточного веса и других заболеваний и рискуют умереть молодыми. Он делает жизнь дороже. Он крадет время, затрудняет личное общение с семьей, друзьями, соседями, делает жителей зависимыми от колебаний экономики и цен на бензин. Эта модель как система ставит под угрозу экологическую безопасность планеты и благополучие наших потомков.