Анна Зигмунд - Адольф Гитлер. Путь к власти

После установления господства нацизма бизнес Гоффманна значительно расширился. Фотографии его сотрудников освещали достижения молодого нацистского государства, воспевали успехи по оказанию помощи нуждающимся, запечатлевали отдыхающих КДФ («Сила в радости» 11 11 Национал-социалистическая организация по вопросам досуга и отпуска. ) и показывали дома престарелых. Особый статус фирмы по-настоящему проявился, производство резко увеличилось. Хотя экономический успех Гоффманна базировался на новофеодальных основаниях правления фюрера, он производил впечатление чисто капиталистической карьеры фотографа. Уже в марте 1933 года Гоффманн открыл в Берлине филиал фирмы. Немного позже еще один филиал был создан в Дюссельдорфе. После экспансии Третьего рейха филиалы фирмы возникли во всех присоединенных и оккупированных странах — в Вене и Райхенберге, Праге и Поссене, Гааге и Страсбурге. Фирма «Генрих Гоффманн. Издательство национал-социалистических фотографий», включающая отдел иллюстраций для прессы, разрослась до размеров империи с тремя сотнями сотрудников. Доходы возросли с 0,7 миллиона марок до 15 миллионов 32 32 32 См.: Gesamtumsatze der Firma Hoffmann 1933–1945. Steuerunterlagen, Spruchkammerakten Heinrich Hoffmann, Bayerisches Staatsarchiv, München. . Благодаря Гитлеру Гоффманн невероятно разбогател. С семьей он переехал в дом в Богенгаузене, престижном районе Мюнхена, и приобрел имение у Алтоттинга в Верхней Баварии. Много денег ушло на собирание ценной коллекции картин старых мастеров. В 1943 году ежегодная прибыль Гоффманна без учета налогов составляла 3,2 миллиона, а в 1944 — 3,5 миллиона рейхсмарок. Его личное состояние равнялось почти 6 миллионам марок, вложенных в недвижимость в Мюнхене, Страсбурге, Гааге и Амстердаме. Как восторженный автолюбитель, Гоффманн был членом эксклюзивного Немецкого мотор-клуба, который заседал в ресторане «Ганен» на площади Ноллендорфплац в Берлине. Элитные члены клуба считали фотографа «маленьким жизнерадостным горожанином-баварцем… Общительным и тщеславным дельцом, но весьма приятным в разговоре» 33 33 33 См.: Schmeling, Erinnerungen, S. 275 ff. .

15 октября 1933 года фюрер и рейхсканцлер, сопровождаемый своим фотохронистом, участвовал в закладке первого камня в фундамент Дома немецкого искусства. На глазах многочисленных знаменитостей Гитлер сам сделал первые удары молотком. На третьем ударе серебряный молоточек раскололся. Гоффманн так описывает эту сцену: «Я никогда не забуду его обиженного лица… По нему было видно — ему было не по себе!» Но Гоффманн знал, чем помочь. Он решил эту маленькую проблему при помощи ретуши — неудача «непогрешимого фюрера» в прессу не попала 34 34 34 См.: Hoffmann, Hitler, S. 83, а также газета «Иллюстриртер беобахтер» Nr. 43 от 28.10.1933. . И в других случаях придворный фотограф проявлял умение и фантазию, исправляя режиссерские ошибки на мероприятиях, показывая Гитлера в центре любого общества, даже если этого общества не существовало. Благодаря монтажу на фотографиях рядом с Гитлером возникали знаменитости — без их ведома и согласия. Товарищи по партии, впавшие в немилость, исчезали с фотографий в прямом смысле слова. Как близкий друг фюрера, Гоффманн лучше всех знал особенности и комплексы, предпочтения и антипатии своей модели.

Так, после смутного намека Гитлера он больше не снимал фюрера с Бурли — скотч-терьером Евы Браун: «Государственному деятелю не пристало фотографироваться с маленькой потешной собачонкой. Только немецкая овчарка достойна быть на снимке с этим человеком. Даже Бисмарк снимался только со своим знаменитым догом». Гитлер жил в постоянном страхе показаться кому-то смешным. Поэтому он всегда на пробу фотографировался в новой одежде. Только если фотографии ему нравились, он носил эту одежду. Из соображений престижа Гитлер не ходил плавать, считая, что фюрера в купальном костюме не будут уважать: «Я и без того все время боюсь фотомонтажа, на котором кто-то приставит мою голову к чужому телу в купальном костюме», — поделился он со своим личным фотографом 35 35 35 См.: Hoffmann, Hitler, S. 197 f. . Конечно, при этом он имел в виду других репортеров — на Гоффманна он мог положиться. Фотографии с его штемпелем никогда не разочаровывали, считались почти благословленными свыше и, таким образом, по крайней мере до начала войны не подлежали цензуре.

Гитлера и фотографирующего его вассала связывали своеобразные, отчасти служебные, отчасти личные доверительные отношения. Так, именно Гоффманн по поручению Гитлера выбирал дом для Евы Браун. Когда он нашел подходящий на улице Вассербургерштрассе, 12 в Мюнхенском районе Богенгаузен, покупку дома оформили на его имя. Очевидное пьянство Гоффманна никогда не смущало непьющего фюрера, вызывая только шутки с его стороны: «Гоффманна, я думаю, не укусила бы даже змея, потому что змея опьянела бы и замерла, не смогла бы двигаться» 36 36 36 См.: Adolf Hitler, Monologe im Führerhauptquartier 1941–1944. Die Aufzeichnungen Heinrich Heims hrsg. von Werner Jochmann, Hamburg 1980, S. 218. . Летом 1937 года Гитлер отказал уже назначенному жюри экспертов по изобразительному искусству и поручил Гоффманну выбор экспонатов для «Великой немецкой художественной выставки» в Мюнхене. В качестве признания оказанных при этом услуг Гоффманну, который в результате стал «патриархом изобразительных искусств, которого все боялись», присвоили звание профессора. Гоффманн пишет об этом: «И в личной жизни [Гитлер] любил сюрпризы… так произошло и с получением мной звания профессора. При открытии первой выставки в Доме немецкого искусства в 1937 году Геббельс сообщил о моем новом звании от имени фюрера. Я об этом ничего не подозревал» 37 37 37 См.: Hoffmann, Hitler, S. 93. . Вместе с Герди Троост, вдовой архитектора Гитлера Пауля Людвига Трооста, фотограф фюрера считался неофициальным диктатором режима в области искусства. Они вместе принимали решения о выборе картин и скульптур для ежегодной выставки провластного искусства в мюнхенском «Доме немецкого искусства». При этом Гоффманн был членом «Комиссии по оценке конфискованных работ вырожденческого искусства» и проявил себя как торговец произведениями искусства первого разряда. Гоффманн разделял любовь Гитлера к немецкой живописи XIX века, выступал в роли его личного советника по вопросам искусства и раздобыл для него произведения любимого художника фюрера Карла Шпицвега (некоторые из них, впрочем, оказались фальшивками). Опубликовав факсимиле «Адольф Гитлер. Акварель» — творения фюрера времен молодости, Генрих Гоффманн умело польстил своему идолу и работодателю 38 38 38 См.: Hoffmann, Hitler, S. 151. . Предприятие Гоффманна теперь процветало не только за счет особого положения его начальника, но и за счет фашистской цензуры, которая ввела резкие ограничения на «литературу фюрера». Запрет на профессиональную деятельность фотографов-евреев и фотографов-марксистов, эмиграция именитых фоторепортеров, ариизация 12 12 Перевод собственности евреев во владение арийцев во времена национал-социализма. еврейских агентств значительно усилили позиции фотоагентства Гоффманна на рынке. Поначалу и другие фоторепортеры восполняли чудовищный спрос на фотографии, которые требовались Третьему рейху, но постепенно доля фотографий Гитлера, сделанных Гоффманном, достигла 80 %.