Анна Зигмунд - Адольф Гитлер. Путь к власти

Работы Гоффманна, так же как и созданные им бюсты Гитлера, с самого начала деятельности НСДАП украшали дома членов партии. Политические противники, наоборот, подвергали приукрашенные, заретушированные фотографии Гоффманна резкой критике. Один журналист писал: «После того как Гитлеру удалось мужественно победить страх перед фотоаппаратом и он понял, что и фотографии-то делаются людьми, он вызвал мюнхенского фотографа Генриха Гоффманна, чтобы тот фотографировал его в разнообразнейших жизненных ситуациях — веселым и мрачным, задорным и задумчивым, гордым и смущенным, любящим детей, уставшим, грозным… омываемым волнами моря любви, с собакой и без…» 14 14 14 См.: Kurt Reinhold, Der Unwiderstehliche. In: Das Tage-Buch, Jg. 1932, Teil 1, S. 838 f.

После неудавшейся попытки путча НСДАП в ноябре 1923 года, международная пресса устроила форменную борьбу за фотографии Гоффманна — ведь он был единственным, кому удалось сделать групповое фото всех обвиняемых по делу Гитлера.

Вера фотографа в фюрера и партию не пошатнулась и после запрета НСДАП, и он занимался финансовыми делами временной организации «Великонемецкая народность». В то же время брошюра Гоффманна «Пробуждение Германии в словах и образах», которая вышла весной 1924 года, в преддверии процесса против Гитлера, положила начало фашистской пропаганде. Пока Гитлер сидел в тюрьме, Гоффманн предоставлял сторонникам фюрера трогательные фотографии мученика-фашиста за решеткой — «Адольф Гитлер в Ландсбергской тюрьме». Его услуги также потребовались, когда пятилетнее заточение Гитлера закончилось, — уже через несколько месяцев, в декабре 1924 года. Проблему запрета правительства фотографировать бывшего заключенного при выходе из тюрьмы Гоффманн, как он позже описывал, решил по-своему. «Мне нужно обязательно сделать ваш снимок в Ландсберге, — сказал он Гитлеру. — Если уже не перед тюрьмой, то где-нибудь в другом месте. Как насчет старых Ландсбергских городских ворот?» Он подписал фотографию «Адольф Гитлер выходит из Ландсбергской тюрьмы» и очень радовался, что его проделка осталась незамеченной. В результате многие газеты писали: «Тюремные ворота открылись» и «Вот Гитлер задумчиво стоит перед тюрьмой» 15 15 15 См.: Heinrich Hoffmann, Hitler wie ich ihn sah. Aufzeichnungen seines Leibfotografen. München-Berlin 1974, S. 42. .

После восстановления НСДАП в феврале 1925 года Гоффманн 24 марта 1925 года вошел в партию под номером 59, который впоследствии считался очень престижным. В этом же году Гоффманн переместил фотолаборатории своей процветающей фирмы на улицу Шеллингштрассе, 50. Пространство там было ограничено, но уступчивый партайгеноссе предоставил часть площади руководству НСДАП, благодаря чему они смогли устроить «парадный зал». Постепенный подъем партии Гоффманн пережил на собственном опыте — во внутреннем дворе дома он фотографировал членов СА с их штандартами, в «парадном зале» — гаулейтеров, позировавших для групповых фотографий. В 1926 году он принял участие в создании газеты партии «Дер иллюстрирте беобахтер», за которую он взял на себя юридическую ответственность согласно «закону о прессе».

После перехода газеты в партийное издательство «Ээр» 10 10 «Прежде». Гоффманн оставался важнейшим ее сотрудником. Он руководил фотоотделом и часто из номера в номер неделями помещал фюрера на первую страницу. По сравнению с экспрессивным культом Гитлера мерк даже культ товарища Иосифа Сталина, создаваемый советской прессой, в первую очередь — газетой «Правда». Фактически к этому времени борец за национал-социализм поставил свой фотоаппарат исключительно на службу НСДАП, используя весь свой невероятный талант. Чтобы увеличить «непостижимое количество» сторонников Гитлера — в 1927 году НСДАП на выборах в рейхстаг набрала только 2,7 % голосов — Гоффманн стал экспериментировать с различными формами презентации в газете «Дер иллюстрирте беобахтер». Он часто размещал прямоугольные фотографии наискосок на развороте, ставил их горизонтально, на стыке страниц, помещал несколько фотографий одна поверх другой — простые трюки, значительно усиливавшие содержательную и формальную концентрацию. Поначалу фотографии с различных партийных собраний помещали на странице в традиционной манере, подписывая их «Марш национал-социализма». Но вскоре газета стала сосредотачиваться на отдельных мероприятиях. При помощи панорамных снимков мастеру фотографии удавалось ухватить особо импозантные картины человеческих масс, благодаря умело выбранному направлению съемки помещения представлялись увеличенными до огромных размеров, а потолок казался невероятно высоким. Если изображенного на фотографии не хватало, Гоффманн проводил умелые манипуляции, в чем ему помогали подписи к фотографиям: «Конец запрета на выступления: Адольф Гитлер снова говорит в Баварии. Широкомасштабная акция в цирке «Крона» 9 марта 1927 года». В опровержение социал-демократическая газета «Мюнхенер Пост» писала: «Его выступление не вызвало никакого «штурма мест». Цирк наполнялся медленно, он был почти полон, но никак не переполнен» 16 16 16 Газета «Мюнхенер пост» Nr. 57 от 10.03.1927. .

Упреки в манипуляциях, которые возникли с самого начала, Гоффманн все время отбрасывал с возмущением: «Да кто тут лжет? Фотографии или жидовские газетки?» Фашистская пресса в 1927 году его поддержала: «Фотографии, которые мы публикуем, — не пустые выдумки… это правдивое, неопровержимое, действительно объективное отражение событий» 17 17 17 Газета «Иллюстриртер беобахтер» Nr. 60,30.08.1927, с. 219. . Для непартийного наблюдателя инсценировка на фотографиях Гоффманна очевидна. Так, штурмовики СА, благодаря искаженной съемке, казались монументальными, сверхчеловеческими, профили эсэсовцев выбирались, исходя из расовых предпосылок, — потом они использовались еще раз для серии «Лицо арийской расы». Убитые и раненые — результат жестокой политической борьбы партий в Веймарской республике — существовали для Гоффманна только если они были из рядов НСДАП. В этом случае он делал множество снимков в рамках пропаганды «красной смерти» — изображения раненых во главе марша штурмовиков, на больничной койке, а также на похоронах, как свидетельство «непоколебимой веры в фюрера». Фотографии Гоффманна оплакивали погибших штурмовиков — «мучеников движения», ярчайший пример готовности национал-социалистов к самопожертвованию. Однажды Гоффманн даже отправился в Лондон, чтобы отыскать мотивы фотографий к иллюстрации антисемитской провокативной фашистской статьи в еврейском квартале «Whitechapel».

В 1928 году умерла Тереза Гоффманн. На похоронах все внимание гостей было приковано не к ее супругу, а к Гитлеру. Впоследствии фюрер определял воспитание дочери Гоффманна Генриетты и сам выбрал интернат — католический — для его сына Генриха. Когда фотограф женился во второй раз, всем показалось естественным, что на свадьбе чествовали не так жениха и невесту, как фюрера.