Джона Голдберг - Либеральный фашизм

Большинство представителей аристократии и деловых кругов в Германии относились к Гитлеру и нацистам с неприязнью. Но когда Гитлер показал, что он не собирается уходить, они решили, что будет разумно вложить некоторую часть своих капиталов в создаваемые новым режимом компании. Такое поведение достойно осуждения, однако данные решения не были следствием идеологического союза между капитализмом и нацизмом. Корпорации в Германии, как, впрочем, и современные корпорации, руководствовались не идеологическими соображениями, а принципом оппортунизма.

Нацисты пришли к власти, используя в своих целях риторику отрицания капитализма, в которую они безоговорочно верили. Даже если Гитлер на самом деле был ничтожным нигилистом, каким его часто изображают, то невозможно отрицать искренность рядовых нацистов, которые считали, что они ведут революционную борьбу с капиталистическими силами. Кроме того, нацизм также взял на вооружение многие установки «новых левых», которые появятся в другое время и в других местах: расовое превосходство, отказ от рационализма, акцент на естественности и целостности, включая защиту окружающей среды, здоровое питание и физические упражнения и, самое главное, необходимость «преодолеть» принцип классовости.

По этим причинам Гитлер может вполне обоснованно считаться представителем левых сил, поскольку в первую очередь он был революционером. В широком смысле левая партия выступает за изменения, а правая партия стремится сохранить сложившееся положение. Если принять это во внимание, то Гитлер ни в каком смысле, никоим образом и ни при каких условиях не может выглядеть как представитель правых сил. Он был искренне убежден, что он революционер. Его последователи соглашались с этим. Тем не менее в течение целой эпохи те, кто провозглашали Гитлера революционером, считались еретиками; особенно это касалось марксистских и немецких историков, так как для левого движения любая революция расценивается как положительный момент, неизбежное движение в авангарде гегелевского «колеса истории». Даже если их кровавые методы (иногда) достойны сожаления, революционеры двигают историю вперед. (Консерваторы, напротив, относятся к революциям преимущественно негативно, за исключением тех случаев, как, например, в Соединенных Штатах, когда налицо стремление сохранить победы и наследие прежней революции.)

Вы наверняка понимаете, почему верные постулатам Маркса сторонники левых будут отвергать мысль о том, что Гитлер был революционером. Потому что если признать это, то получится, что либо Гитлер действовал правильно, либо революция может быть плохой. И все же, как можно утверждать, что Гитлер не был революционером левого толка? Гитлер презирал буржуазию, традиционалистов, аристократов, монархистов и всех, кто верил в установленный порядок. В начале его политической карьеры, ему «стали претить традиционные ценности немецкой буржуазии», как пишет Джон Лукач в книге «Гитлер в истории» (The Hitler of History). Центральным действующим лицом пьесы «Король» (Der Konig) нацистского писателя Ганса Йоста стал героический революционер, жизнь которого заканчивается трагически из-за предательства реакционеров и буржуазии. Главный герой пьесы предпочитает умереть, но не изменить своим революционным принципам. Когда Гитлер встретился с Йостом (которого он позже удостоил звания поэта — лауреата Третьего рейха) в 1923 году, то сказал ему, что посмотрел его пьесу 17 раз и полагает, что его собственная жизнь может закончиться так же [104] Lukács J. The Hitler of History. N. Y.: Vintage, 1997. P. 84. .

Как отмечает Дэвид Шенбаум, Гитлер отзывался о буржуазии почти в тех же выражениях, что и Ленин. «Давайте не будем обманывать себя, — заявлял Гитлер. — Наша буржуазия уже бесполезна для любой благородной человеческой деятельности». Пробыв несколько лет у власти, он пояснил: «В то время мы не защищали Германию от большевизма, потому что абсолютно не стремились сохранить буржуазный мир и не собирались прикладывать усилий к его обновлению. Если бы целью коммунистов действительно была только некоторая чистка общества за счет устранения отдельных гнилых элементов в его высших слоях или избавления от наших настолько же бесполезных обывателей, можно было бы спокойно откинуться на спинку стула и наблюдать в течение некоторого времени» [105] Schoenbaum D. Hitler’s Social Revolution: Class and Status in Nazi Germany, 1933-1939. N. Y: Norton, 1980. P. 19; Burleigh M. The Third Reich: A New History. N. Y.: Hill and Wang, 2000. P. 245. .

Традиционное определение правых сводится к тому, что они не только выступают за сохранение существующего положения вещей, но также являются реакционерами в своем стремлении к восстановлению старого порядка. Такая точка зрения не выдерживает критики, так как, например, большую часть либертарианцев относят к представителям правых сил, и в то же время почти никто не считает таких активистов реакционерами. Как мы увидим далее, Гитлера можно считать реакционером за то, что он пытался свергнуть весь иудейско-христианский порядок ради восстановления язычества. Цель, которая в настоящее время находит поддержку у некоторых представителей левого крыла, но не в стане правых.

Слово «реакционер» заимствовано из терминологии марксизма и сегодня воспринимается некритически. В речи марксистов и сторонников прогрессивного движения в начале XX столетия этим термином обозначались те, кто хотел вернуться либо к монархии, либо, например, к манчестерскому либерализму XIX века. Они желали восстановить власть Бога, монархию, патриотизм или рынок, но не Одина и Валгаллу [106] Один — верховный бог; Валгалла — рай для павших в бою воинов (в германо-скандинавской мифологии). . Именно по этой причине Гитлер объявлял себя непримиримым борцом с реакционными силами. «Мы не стремились воскресить умерших из старого Рейха, который стал жертвой собственных ошибок, мы хотели построить новое государство», — писал он в Mein Kampf. И в другом месте: «Немецкая молодежь или создаст в один прекрасный день новое государство, основанное на расовой идее, или же станет последним свидетелем полного краха и гибели буржуазного мира» [107] Hitler A. Mein Kampf. P. 406. .

Такой радикализм (добиться успеха или уничтожить все это!) объясняет, почему Гитлер, будучи противником большевиков, пусть с неохотой, но все же восхищался Сталиным и коммунистами, тогда как «реакционеры», стремившиеся просто «повернуть время вспять», чтобы вновь оказаться в XIX веке, не вызывали у него ничего, кроме насмешек. Кроме того, он действительно считал уничтожение монархии в 1918 году самым значительным достижением социал-демократической партии Германии.

Рассмотрим, к примеру, символику Хорста Весселя, самого известного мученика партии, история которого была преобразована в гимн нацистской борьбы, исполнявшийся вместе с песней «Германия превыше всего» (Deutschland uber alles) на всех официальных мероприятиях. В «Песне Хорста Весселя» упоминаются нацистские «товарищи», в которых стреляли «красный фронт» и реакционеры.