Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Причастность Елизаветы II к разработке и реализации «глобального плана», причем именно в экополитическом русле «устойчивого развития», подтверждается близким к нобелевскому лауреату Л. Ларушу Л. Хехтом — главным редактором журнала «XXI век: наука и технологии» (США):

«Распространение массового „зеленого" движения, финансируемого супругом английской королевы принцем Филиппом через Всемирный фонд дикой природы (<...> WWF) <...>» 371 , по его словам, осуществлялось «параллельно созданию массового движения по депопуляции Земли — для реализации доктрин геноцида, выработанных Римским клубом, организованным единомышленниками Муна А. Кингом, А. Печчеи и японским военным преступником Р. Сасагава» 372 (курс. Хехта. — Авт.).

Следовательно, упоминавшийся в § 4.3 симпозиум «Долгосрочное прогнозирование и планирование», проведенный в 1968 году Организацией экономического сотрудничества и развития в итальянском Белладжио, также являлся продуктом «королевской» конференции в Довиле. А ведь именно на нем Массачусетскому технологическому институту в лице Форрестера и Медоуза поручили разработку первого доклада Римскому клубу — «Пределы роста», вышедшему, как помним, в 1972 году.

В-четвертых, отметим, что важным партнером будущего президента Римского клуба А. Кинга — соавтора отчета «Первая глобальная революция» (1990 г.), по свидетельству Хехта, явилась тоталитарная секта Муна. Рассуждая логически, проведем отсюда ниточку к поддержке доклада «Наше глобальное соседство» адептами глобалистской бахаи-веры.

Попытки использовать религиозную проблематику для квазидуховной интеграции человечества предпринимались и другими функционерами Римского клуба, например Э. Ласло. Особо подчеркнем сквозящее между нижеприведенных строк кощунственное поползновение выстроить некую «иерархию» мировых религий, исходя из их «ценности» — видимо, для самого Ласло и других «партайгеноссе» из Римского клуба.

«<...> Авторы пятого доклада Римскому клубу <...> полагают, что в великих мировых религиях содержатся элементы, необходимые для роста мировой солидарности: иудаизм основывается „на универсальном применении моральных принципов социальной справедливости и человеческого достоинства"; христианство включает в себя этические концепции справедливости, всепрощения и братства, способствуя тем самым „росту нового гуманизма"; ислам и индуизм провозглашают в качестве основных ценностей „интеграцию человека", гармонию между индивидом и природой; буддизм, даосизм и конфуцианство акцентируют внимание на „самореализации человека", „универсальном гуманизме", „этической и эстетической гармонии"; африканские религиозные традиции развивают представления об „общности душ", „племенной солидарности"<...>» и т. д. 353(курс. — Авт.).

В-пятых, становится понятным, что появление у СССР многомиллиардного внешнего долга, перешедшего затем к Российской Федерации, являлось частью замысла авторов «глобального плана». Под его формирование заранее готовились «западные менеджеры» — «наиболее дальновидные» или, скорее, наиболее приближенные к кормилу глобальной власти.

В-шестых, создание в 1977 году независимой Комиссии по проблемам международного развития (комиссия В. Брандта), послужившей основой Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству, также было подготовлено двумя важнейшими докладами Римскому клубу — Я. Тинбергена («Пересмотр международного порядка», 1976 г.) и Э. Ласло («Цели для человечества», 1977 г.). В них анализировался и обобщался достигнутый к этому времени опыт взаимодействия Запада с определенными кругами в советской элите, представленными, надо полагать, именно Косыгиным и Гвишиани. Ну и, конечно, не только ими.

Поэтому опять обратимся к первоисточнику, в котором этот опыт излагается — пусть конспективно, но вполне достаточно, чтобы сделать необходимые выводы. Слово академику Гвишиани:

«<...> В 1969 году по инициативе нескольких членов Шведской Академии наук, предложивших обсудить положение дел в мире силами представителей различных наук и разных культур, состоялся „Нобелевский симпозиум" по теме (sic!) „Место ценностей в мире фактов" с участием всех пяти Нобелевских комитетов — по физике, химии, физиологии и медицине, литературе и укреплению мира.

<...> Чтобы последние слова заключительного доклада „Нобелевского симпозиума" — „мудрость обязывает" — не остались пустой фразой, началась разработка практического плана работ, который претворил бы в жизнь его рекомендации. Образовалась небольшая рабочая группа по подготовке проекта создания международной НПО <...>.

<...> Важность Нобелевской инициативы не оценила <...> Академия наук СССР (!).

В октябре 1972 года в Триесте, где располагался один из присоединяющихся к новой организации институтов Международный центр теоретической физики <...> состоялось организационное заседание <...>.

Новая организация получила наименование „Международная Федерация институтов перспективных исследований" — ИФИАС. Местом ее расположения был выбран Стокгольм. Председателем Совета ИФИАС стал А. Кинг (будущий президент Римского клуба. — Авт.), а Печчеи с самого начала и до конца своей жизни был членом Совета попечителей. По рекомендации Печчеи и Кинга я (Гвишиани. — Авт.) тоже был введен в состав Совета.

Интересы исследователей сосредоточились на некоторых глобальных проблемах: роль технологии в процессах развития, новые тенденции в экономике, состояние окружающей среды. В некоторых проектах ИФИАС принимали участие (sic!) советские научные организации, не только академические, но и промышленные НИИ и вузы <...>.

В том же 1966 году, когда начиналась история ИФИАС, а Печчеи выступал с лекциями в США <...> к разработке этой идеи были подключены видный экономист, член Совета национальной безопасности (США. — Авт.) Ф. Бэйтор и профессор политологии и истории М.-Дж. Банди, на протяжении своей карьеры занимавший видные посты в Совете по иностранным делам (то есть в Совете по международным отношениям. — Авт.), читавший лекции и возглавлявший в Гарвардском университете факультет науки и искусства. Банди был специальным помощником президента Кеннеди и затем Джонсона по (sic!) вопросам национальной безопасности, а после отставки возглавил Фонд Форда.