Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Что этому помешало в 1997–1998 годах — а процесс отхода от проекта СЭБ начался именно тогда, — сказать трудно. То ли Россия, которая после избрания Б. Н. Ельцина на второй президентский срок сдала геополитические позиции, вступив в Базельский клуб и потеряв руководство Департаментом ООН по политическим вопросам? То ли усилившийся Китай? То ли игры мировой бюрократии внутри и вне ООН? Нельзя исключить ни одного из этих, а также десятка других предположений. Но однозначный ответ на этот вопрос все-таки дать трудно. Возможно, его вообще не существует и имела место совокупность факторов.

Поэтому отметим пока, что, когда от СЭБ все-таки отказались и подобное «подведение итогов» холодной войны сорвалось, функции, отводившиеся этому органу, были соответствующим образом перераспределены между другими институтами.

ПРООН стала «ведущим глобальным экологическим органом, определяющим глобальную повестку дня в области окружающей среды. Она, кроме того, отвечает за содействие последовательному осуществлению связанных с окружающей средой целей устойчивого развития в рамках системы ООН <...>» 451 . Экономический и социальный совет, упразднения которого добивались авторы НГС, получил поддержку Саммита тысячелетия. «<...> Мы преисполнены решимости, — говорилось в Декларации тысячелетия, — продолжать укреплять ЭКОСОС, опираясь на его последние достижения <...>» 452 .

Еще более заметная роль была отведена этому органу ООН в Плане выполнения решений Всемирной встречи на высшем уровне по устойчивому развитию, принятом саммитом в Йоханнесбурге (2002 г.). «<...> Подтверждается роль совета как главного механизма координации деятельности системы ООН и ее специализированных учреждений <...>» 453 .

Соответственно, под руководство ЭКОСОС перешла и Комиссия ООН по устойчивому развитию, функции которой, расширенные по сравнению с теми, что отводились ей в проекте СЭБ, подробно расписаны в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН по «Повестке дня на XXI век» (1997 г.):

«Комиссии следует выполнять свои функции в координации с другими вспомогательными органами ЭКОСОС, в том числе разрабатывать <...> рекомендации для ЭКОСОС <...>:

a) <...> участвовать в этапах ежегодных заседаний высокого уровня Комиссии вместе с министрами и руководителями, ответственными за вопросы окружающей среды и развития <...>;

b) <...> Комиссии следует рассмотреть более эффективные методы дальнейшего выполнения обязательств, взятых в Повестке дня наXXIвек <...>;

d) налаживать более тесное взаимодействие с международными учреждениями по вопросам финансов, развития и торговли, а так

же с другими соответствующими органами в рамках системы ООН и за ее пределами, включая Всемирный банк, Глобальный экологический фонд, ПРООН, ВТО, ЮНКТАД, ЮНЕП <...>;

е) расширять взаимодействие с представителями основных групп („глобального гражданского общества". — Авт .): научными кругами и НИИ, женщинами <...> и молодежью, коренным населением и его общинами, НПО, местными органами власти, <...> профсоюзами, деловыми и промышленными кругами (все исключительно в целях „устойчивого развития". — Авт.).

<...> Деятельность комиссии по <...> энергетическим ресурсам и Комитета по природным ресурсам (оба упразднены уже после 2002 г., а их полномочия переданы самой комиссии. — Авт.) <...> более тесно увязать с программой работы комиссии» 454 (курс. — Авт .).

Обобщая рассмотрение подходов к глобальному экономическому управлению, заложенных в НГС и последующие документы, необходимо подчеркнуть следующее.

Во-первых, трансформация «Повестки дня на XXI век» («Программы-XXI») в «Цели развития тысячелетия» и далее — в «Глобальное партнерство в целях развития» — произошла вследствие разделения в 2000–2005 годах глобального управления на политическую и экономическую ветви. В каждой из них сложилась собственная система институтов, функционирующих на постоянной основе в промежутках между конференциями ООН по окружающей среде и устойчивому развитию и всемирными саммитами по ЦРТ.

В системе глобального экономического управления ведущая роль отведена ЭКОСОС, а также находящейся под его руководством Комиссии ООН по устойчивому развитию. Их деятельность направлена на реализацию повестки дня в экологической сфере, которая формируется Программой ООН по развитию.

Структура же институтов глобального политического управления, в частности Оргкомитета Комиссии ООН по миростроительству, формируемой на основе представительства стран, входящих как в Совет Безопасности ООН, так и в ЭКОСОС, указывает на сохраняющуюся взаимосвязь экономической и политической ветвей глобального управления.

Несмотря на признание «ответственности государств за свое развитие», продолжается курс на их эрозию. Инструментами этого курса в Итоговом документе Всемирного саммита 2005 года в Нью-Йорке опять были названы «повышение вклада НПО, гражданского общества, частного сектора <...>». По мнению авторов этого документа, их усилия необходимо сосредоточить на налаживании «Глобального партнерства в целях развития» 455 .

Второе, что обращает внимание: предложенный авторами НГС проект Совета экономической безопасности ООН является, на наш взгляд, примерно такой же попыткой скрыть преимущественно политическое содержание общефилософского глобалистского замысла в современных условиях, какой в эпоху холодной войны являлись экологические императивы Римского клуба. «Эта концепция („устойчивого развития“. — Авт .), — говорится в докладе НГС, — занимает прочное место во всех дискуссиях о политике в экономической и экологической сферах»103.

Распространение концепции «устойчивого развития» на политическую сферу, позволяющее рассматривать ее ключевым звеном глобального управления, подтверждается ее официальной формулой. Как помним, она выглядит следующим образом: «экономический рост, социальное развитие, окружающая среда». То есть экономика, политика, экология.

Третий момент: внедрение в докладе важных понятий «глобальное общее достояние» и «мировые ресурсы». Соотношение их таково, что в настоящий момент сфера «достояния» ограничивается космосом, атмосферой, биосферой, мировым океаном и Антарктикой.

Однако в повестку дня на ближайшее время уже поставлен вопрос о расширении «глобального общего достояния» за счет включения водных, почвенных и лесных ресурсов. За этим, по-видимому, последуют и остальные виды «мировых ресурсов», после чего оба понятия сольются и превратятся в концепцию (а также в стратегию и политику) глобального контроля над всеми природными ресурсами планеты.