Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Чтобы выяснить, откуда растут ноги (или рога?) подобных информационно-пропагандистских провокаций, возвратимся к приведенному в главе 7 сравнительному анализу позиций СССР и США на конференции Объединенных Наций в Думбартон-Оксе (1944 г.). Как помним, американский проект устава фактически наделял ООН функциями «мирового правительства» и лишь жесткое противодействие СССР позволило этому воспрепятствовать, не допустив превращения Организации в инструмент одностороннего англосаксонского диктата.

Важнейшей частью советской позиции являлось включение в Устав ООН права вето. Зафиксировать это необходимо ввиду того, что к отмене этого права, а также вето как такового, то есть к лишению нашей страны статуса великой державы и пересмотру таким образом итогов Второй мировой войны, в конечном счете сводятся все предложения авторов НГС. «Государства-основатели в Сан-Франциско, — сетуют они в докладе, — не облекли ООН властью и полномочиями, которые выходили бы за пределы контроля со стороны ее членов» 471 .

«Устав ООН несет на себе печать своего времени и <...> нуждается в коррективах. Мы имеем в виду (sic!) „конституционные вопросы", такие как реформа Совета Безопасности, которые <...> имеют решающее значение для совершенствования глобального управления. <...> Однако с самого начала мы полагали <...>, что <...> необходимо более широко, более изобретательно и более творчески использовать уже существующие положения Устава ООН.

<...> Комиссия считает, что это можно осуществить через процесс реформирования — путем реконструкции и подновления, но не сноса и постройки заново. Такое обновление должно носить скорее косметический характер и сопровождаться переходом к новому образу жизни в нашей глобальной общине» 125 (курс. — Авт .).

Дьявол, как уже упоминалось, — большой путаник, стремящийся все извратить, подменить, перевернуть с ног на голову. Если «конституционные вопросы», включая «реформу Совета Безопасности», имеющие «решающее значение для совершенствования глобального управления», — это всего лишь безобидная «реконструкция и подновление», то почему тогда они должны сопровождаться «переходом к новому образу жизни», да еще в «нашей глобальной общине»?

Вопрос, разумеется, риторический. На самом деле не вызывает сомнений:

— что принятие приведенного предложения НГС не оставляло бы от ООН ничего, кроме фасада, что было равносильно ее «сносу и постройке заново» — уже по англосаксонским и нацистским стандартам и под монопольное западное лидерство;

— что никакое «изобретательное» и «творческое» использование действующего Устава ООН при таком подходе не способно было обеспечить баланс сил, а стало быть, и поддержание мира; следовательно, в условиях невыполнения Организацией этой основополагающей функции теряло смысл ее дальнейшее существование;

— что «новый образ жизни» в «глобальной общине» мог (и может) быть внедрен только с помощью «нового мирового порядка», равносильного повсеместному распространению нравов, морали и порядков «глобального скотного двора» (он же, по А. А. Зиновьеву, — «глобальный человейник»);

— что сам этот комплекс вопросов отнюдь не случайно возник именно сразу же после распада СССР, за которым последовало внедрение концепции «устойчивого развития» в международное

право (Декларация Рио) и создание в целях придания этим изменениям институционального характера Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству и т. д.

Преувеличение? Что ж, продолжим цитировать НГС.

«Если какие-либо из элементов <...> системы ООН и могут в настоящее время считаться „временными", так это (sic!) состав Совета Безопасности и (sic!) право вето его пяти постоянных членов.

<...> Эти привилегии — постоянные места и право вето — яростно оспаривались в Сан-Франциско как из принципиальных соображений, так и потому, что были и другие страны, представители которых <...> сражались и гибли в войне против фашизма <...>.

Видение нового мирового порядка, оформленного в благородных принципах устава, уживалось с узким предубеждением, что лишь победители смогут гарантировать осуществление этих принципов.

Следует также вспомнить, что ни Советский Союз, ни США не стали бы ратифицировать устав без включения в него права вето.

И это право вето служит в системе ООН <...> предохранителем, исключающим возможность простым большинством голосов в Совете Безопасности пойти войной против одной из великих держав <...>. Считать это проявлением мудрости или слабости — зависит от точки зрения. (Это признание сделано явно „сквозь зубы". — Авт.).

Подоплекой этого было недоверие <...>. Каждый из постоянных членов должен был быть способен блокировать действия любого другого члена совета. Они должны были обладать способностью воспрепятствовать Совету Безопасности предпринимать любые неугодные им акции. Это условие, хотя буквально и противоречащее другим положениям устава, стало краеугольным камнем. Реальное соотношение сил в 1945 году было таковым, что если бы другие страны не приняли постоянное членство пятерки с ее правом вето, никакого устава не было бы вообще <...>.

Победа, однако, была не единственным фактором, побуждавшим победителей настаивать на своем праве навечно оставаться членами Совета Безопасности и вечно же располагать правом вето. Победители <...> оставили за собой право вето <...> отчасти еще и потому, что предвидели возможность изменения в соотношении сил государств. С другой стороны, (они) <...> просто не сумели предугадать нынешнего развития событий, когда состав ООН расширился, а различия между обладающими и не обладающими правом вето государствами в экономической и даже военной области заметно сгладились <...>.

Как бы то ни было, именно последние события (ясно ведь, что распад СССР. — Авт.), а отнюдь не намерения основателей требуют рассматривать договоренности 1945 года относительно Совета Безопасности как временные <...>.

Мы считаем, что сегодня Совет Безопасности стал чрезмерно „закрытым клубом". Ограничение состава постоянных членов пятью странами, приоритет которых объясняется событиями 50-летней давности, представляется неприемлемым уже само по себе <...>. Вызывает тревогу также частое обращение пяти постоянных членов к неофициальным консультациям между собой — а нередко только между некоторыми из них, — поскольку затем эти члены являются в совет с уже достигнутым между собой соглашением <...>.