Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Разумеется, как и любая схема, это достаточно условный и дискуссионный взгляд на реальное соотношение уровней, институтов и субъектов глобального управления, но некоторое представление о нем с его помощью получить, безусловно, можно.

Понятно, что объединяющей концепцией всей этой системы открытых и закрытых институтов является «устойчивое развитие», а геостратегической доктриной — сформулированный А. Печчеи «глобальный план» Римского клуба. Римский клуб давно прекратил существование, но все последующие годы функционировали и продолжают функционировать его наследники и преемники — сменявшие друг друга международные институты, расположенные внутри и вне ООН: комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству, по глобализации, по устойчивому развитию, по миростроительству и т. д.

Отдельно выделим, что интеграция британской идеологии глобального имперского доминирования с нацизмом очень походит на осуществленную в преддверии французской революции (1789 г.) индоктринацию псевдорелигиозного учения регулярного масонства революционно-атеистической доктриной ордена иллюминатов. Создание на этом фундаменте такого сверхмощного в геополитическом отношении центра глобальной власти, как США, является еще одним доказательством того, что, как и писал в 1871 году «генерал Пайк» «революционеру Мадзини», генеральной задачей глобализаторов является институционализация иллюминатско-масонского синтеза и строительство на этой основе «глобальной империи». Предусмотренное «проектом Синдикат» создание «Соединенных Штатов Мира» 480 — и есть конечная глобальная форма этого замысла.

В центре системы глобального управления находится ядро, составленное из англосаксонских элит (КИМО и СМО), представляющее интересы основной части глобальной олигархии — «частных и независимых групп». Мы уже отмечали, что, согласно современным представлениям, значительным, постоянно усиливающимся и, возможно, уже преобладающим влиянием в этом ядре располагают наследники нацистского проекта и образования оккультного толка, действующие в США и включающие часть американской политической и деловой элит, в том числе объединенных немецкими корнями или происхождением. Наиболее известная и раскрученная в информационном поле такая структура — орден «Череп и кости», местом пребывания которого является Йельский университет (Нью-Хейвен, штат Коннектикут). Согласно приводившимся в главе 5 источникам, он, возможно, представляет собой продукт осуществленной в первой половине XX века мутации более широкой глобальной структуры, которая в трудах упоминавшегося американского ученого Э. Саттона именуется «Орденом», тесно связанным с британской — «Группой». Раскрывая генезис подобных структур, С. Е. Кургинян использует термин «элитный транснациональный субъект» и указывает на весьма долгосрочный характер его деятельности, базирующийся на родственной и иной преемственности многих поколений участников. В современном виде этот «транснациональный субъект», по его оценкам, представляет собой некий «интернационал контрмодернистов». В его составе доминируют приверженцы «баланса (или равновесия) сил» в лице неформальных лидеров британского и американского истеблишмента (последний представлен «неоконсерваторами»), последователей «обновленного» нацизма, исламские фундаменталисты и структуры бывшего белоэмигрантского движения 481 , среди которых выделяется Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС) с центром в Мюнхене.

Добавим к этому перечню троцкизм, имеющий связь с каждым из приведенных идейных течений, а также Ватикан, коммуникация которого с орденом «Череп и кости», как помним, осуществляется с помощью ряда центров, к которым принадлежат мюнхенская кафедра Римско-Католической Церкви, испанский орден «Опус Деи» и ряд других структур. Роль Святого престола, а также Международного Красного Креста в поддержке нацистов, в том числе в организации бегства из Германии таких военных преступников, как Эйхман, Менгеле, Барбье и других, в настоящее время становится предметом серьезного интереса западных историков. Так, в 2011 году вышла книга австрийского ученого Дж. Штейнхайера «Нацисты в бегах. Как пособники Гитлера смогли избежать правосудия».

Видимой несущей конструкцией западного проектного ядра являются американо-британский военно-политический союз и англосаксонское доминирование в НАТО, заложенное еще в первые послевоенные годы созданием Западноевропейского союза под фактическим руководством Великобритании. Кроме того, с помощью ведущей роли в международных финансовых институтах, контроля над глобальными банками Уолл-стрита и лидерства в списке крупнейших ТНК англосаксонское ядро в значительной мере управляет мировой экономикой.

«<...> Нежелание Великобритании участвовать в Экономическом и Монетарном союзе, который начнет, как намечено, функционировать с января 1999 года, — писал в 1996 году Зб. Бжезинский, — отражает нерасположенность этой страны идентифицировать свою судьбу с Европой (континентальной. — Авт.). Суть этого отношения была блестяще суммирована в начале 90-х годов:

— Великобритания отвергает цель политического объединения (Европейский союз. — Авт.);

— Великобритания отдает предпочтение модели экономической интеграции на основе свободной торговли;

— Великобритания предпочитает координацию внешней политики, безопасности и обороны вне структурных рамок ЕС;

— Великобритания редко полностью использует свой авторитет в ЕС*.

Великобритания, будьте уверены, все еще сохраняет свое значение для Америки. Она продолжает оказывать определенное глобальное влияние через Сообщество (британское Содружество. — Авт.) <...>» 482 (курс. — Авт.).

Несмотря на известный скепсис Бжезинского по отношению к роли Великобритании, которая, по его мнению, больше «не является крупной державой», существуют и иные, не менее авторитетные, но более глубокие, точки зрения на характер взаимоотношений двух главных англосаксонских государств.

У. Черчилль:

«<...> Политика Великобритании и стран Содружества все более тесно переплетается с политикой США, и лежащее в основе этого единство взглядов и убеждений все глубже пронизывает англоязычный мир <...>» 483 .

Г. Киссинджер:

«<...> Великобритания сохраняла уникальную возможность влиять на Вашингтон даже после резкого уменьшения собственной мощи по окончании Второй мировой войны. Общность языка и культурного наследия в сочетании с величайшим тактом позволяли британским лидерам вводить собственные идеи в американский процесс принятия решений таким образом, что эти идеи незаметно становились частью собственно вашингтонских» 484 и т. д.