Антон Хреков - Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля

«Некоторые умеют распускаться, за собой не следят, всё чаще прикладываются, — говорит Мэлор Стуруа. — А он почти не отличался от прежнего Луи. На лице, быть может, и отражалась болезнь, но она не отражалась ни в разговоре, ни в поведении. Он не роптал».

Жена заботилась о нём, как могла. Выезжая за границу, искала повсюду носки без стягивающих икры резинок: после операции у Виктора сильно отекали ноги, и обычные носки «с резинкой» были ему противопоказаны.

В конце декабря с Кремля был спущен красный флаг, наша страна перестала быть «советской» и «социалистической республикой». Король Сенсаций произносит свою коронную и, кажется, ключевую фразу: «Хотелось бы ещё послужить России». Он не был «красным», он просто хотел причудливо, экспериментально помогать своей стране. Номинально человек с московской пропиской автоматически становился гражданином нового образования — Российской Федерации, но гражданин РФ Луи Виталий Евгеньевич кончался вместе с прежним государством.

Ранним летом 1992-го ему стало хуже: дополнительное время, точно отмеренное врачами, — пять лет — подходило к концу. Но он ещё верит в чудеса, которые его не раз спасали из самых гиблых историй.

Неуёмный Луи решается на повторную операцию.

Друзья отговаривают, убеждая его, что в таком состоянии болезнь лучше «не ворошить»: ещё Пирогов говорил, что «лучшая операция — та, которую не сделали». Но он — перфекционист: либо хорошо, либо никак.

И снова летит в Англию. Кромвелевский госпиталь, небольшое частное компактное здание в черте Лондона, становится его «раковым корпусом»… Кто бы мог подумать, что этот круг именно так для него замкнётся?

Операция по удалению надпочечника, проведённая 16 июля, прошла на удивление нормально. Среди друзей, правда, ходил слух о неприятном эпизоде: расходы превысили изначальную смету, и якобы от жены Дженнифер больничное начальство потребовало срочной доплаты. Мол, так и сказали: «Остаток на вашем счёте составляет ноль фунтов стерлингов». Пациент в этот момент был ещё в коме, а «максвелловская страховка» давно иссякла.

И вроде Луи пришёл в себя, начал идти на поправку, встал с кровати.

«И когда его положили в палату, — рассказывает Елена Кореневская, — он показал жене «виктори». Что, мол, победа и что на следующий день выписывается».

Но вместе с тем он что-то всё равно чувствовал. Вечером попросил Дженнифер сесть у кровати с блокнотом и надиктовал ей нечто вроде завещания: только не формальное, для родственников, а неофициальное, для друзей. Кому деньги, кому вещи: Виктору Горохову он «отписал» 2 000 долларов и несколько костюмов.

Наступило 18 июля. Медицина Англии сделала всё, что могла, чтобы сохранить жизнь своему недавнему врагу, и собиралась делать дальше. Луи сидел в кресле в палате: перед ним была куча принесённых по его просьбе газет — целых двое суток он был вне информационного контекста, вне своей среды обитания. На нём были очки, и он, вроде естественно, слегка склонил голову над привычным полотном, испещрённым текстом.

«Ви!» — позвала Дженнифер, сидевшая в палате. Что-то она вспомнила и хотела спросить.

Ответа не было.

«Ви!» — она всегда так его называла. Но сейчас он не отвечал…

Это была суббота, 18 июля 1992 года.

Врачи констатировали смерть от сердечной недостаточности. Некоторые друзья, впрочем, говорили, что это был тромбоз — оторвавшийся тромб принёс мгновенную, немучительную смерть.

Елену Кореневскую печальное известие застало за границей. «И вот мне звонок: «Похороны…» — рассказывает она. — А после смерти Виктора его жене Дженнифер позвонили из госпиталя в Доркинг, где у неё был дом, и сказали: «Как он мог терпеть? Умер-то он от сердца, но когда мы сделали вскрытие, увидели сплошные метастазы в позвоночнике»».

О его смерти написали многие англоязычные газеты, называя виртуоза советских политтехнологий уже «российским» журналистом. В целом тон был скорее доброжелательным: один из некрологов в уважаемом британском издании содержал удивительную для Британии фразу: «Он не был агентом КГБ». Видимо, в Англии и Америке в этом смысле, как в России: сегодня умрешь, завтра скажут — поэт. Похвала — только посмертно. New York Times выбрала ещё более замысловатую конструкцию, чтоб и «не промолчать», и не обидеть покойника, назвав Луи «бывшим полковником КГБ». «Бывшими», значит, бывают?

На церемонию кремации в Лондоне съехались многие из тех, кого он знал в Британии. Если в России прах принято погребать в урне, то на Западе — в небольшом контейнере в форме ларчика. Через семь дней в таком виде Виктор Луи в последний раз вернётся на Родину, куда он возвращался сотни раз. Возвращался, несмотря на назойливые разговоры о том, что он-де уже без пяти минут израильский гражданин или британский подданный, вопреки его собственным признаниям в том, что на пенсии хотел бы обосноваться в Англии.

Вторая часть панихиды прошла в Баковке, где собралась уже российская фракция друзей Виктора. Несмотря на опалу последних лет, тех, кто не струсил приехать, оказалось немало — люди едва умещались на просторных площадях «дома, который построил Луй», плюс прилетевшие из других стран.

Отпевание решили провести в храме рядом с Переделкинским кладбищем: это тоже было волей покойного, считавшего себя верующим человеком. Пока друзья и знакомые собирались на церемонию, вслух полушёпотом вспоминали разные истории. Например, как однажды ему подарили икону, на которой был изображён лик святого, один в один похожего на Солженицына — с бородой и даже линией на лбу, напоминавшей солженицынский шрам!

Но даже после своей смерти Луи, помимо таких историй, умудрился породить вокруг себя секреты и слухи: поскольку церковь небольшая, да к тому же стояла жара, не все вошли внутрь — кто-то тянул шею из задних рядов стоящих, кто-то был на улице. Учитывая, что не все знали о месте и обстоятельствах смерти, родились разговоры о таинственном «отпевании без тела».

Раритетный Buick, которым В. Луи хотел заменить погибшую «малышку», но сделка сорвалась. К рулю примеривается не только сам отец семейства, но и молодая Катя Шахмагонова, несостоявшаяся невеста одного из сыновей Виктора

Преданный друг Виктор Горохов намного пережил В. Луи. (Предоставлено М. Голынской)

«Автомобильный» друг Хрисанфов и В. Луи, уже серьёзно больной. Предп. 1986 г.