Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

В течение последующего года и разведка и ДСТ пытались добраться до Карлоса, но не могли ухватиться даже за край его тени. Но французы не были бы французами, если бы не надумали зайти с другой стороны. Мариону правдами и неправдами удалось вытянуть из Миттерана согласие на переговоры с Рифатом Асадом. По замыслу Мариона, Асад должен был принять соглашение о том, что Сирия больше не будет поддерживать терроризм, направленный против Франции (на территории США или ФРГ можно было взрывать, сколько его душе захочется). Рифат тогда был окрылен подавлением мятежа «Братьев-мусульман», готового перекинуться на всю Сирию. Операция в Хаме — городке, расположенном недалеко от сирийской столицы, — длилась почти три недели и унесла, по разным оценкам, от 7 до 40 тысяч жизней мятежников.

Сам Рифат Асад оценивал количество жертв не менее чем в 38 тысяч. Остановив волну террора в Сирии, он не собирался останавливать ее в Европе, и тут интересы его и Мариона никак не могли найти точки соприкосновения.

Чтобы продемонстрировать высокопоставленному сирийцу серьезность своих намерений, Пьер Марион отправил оперативную группу Службы противодействия уничтожить сирийского атташе по культуре в Мадриде Хасана Дейюба, которого подстерегли на улице и открыли по нему огонь на поражение. В результате нападения атташе отделался легким испугом — ни одна пуля не попала в цель.

Без козыря в виде мертвого дипломата Марион все-таки отправился на виллу к Асаду, расположенную неподалеку от престижного гольф-клуба в Париже. Условием визита был отказ от сопровождения охраны. Удрученный Марион приказал все-таки агентам ДСТ держать виллу в радиусе видимости. Его же самого встретила внутри целая группа автоматчиков. Такое гостеприимство по-сирийски.

Переговоры длились пять часов, половину этого времени Марион убеждал Рифата Асада отказаться от поддержки террористов, а тот, в свою очередь, утверждал, что никакой поддержки нет и в помине. И все продолжалось по кругу. Порядком устав, Марион начал торги, суля своему собеседнику «теплые отношения с Францией» и личную поддержку, а когда видел, что это не срабатывает, угрожал разгромом просирийских группировок во Франции и по всей территории Европы. Кроме того, французские санкции могли опустошить карманы сирийских чиновников и бизнесменов. Давший добро на встречу Миттеран десять раз забрал бы свои слова обратно, если бы слышал все это.

Но, к удивлению самого Пьера Мариона, Рифат аль-Асад нехотя и с оговорками согласился на предложенный «пакт о ненападении», который был скреплен крепким рукопожатием.

— Абу Нидаль вас больше не побеспокоит, — смиренно сказал Рифат.

Марион потом говорил, что о Карлосе с братом сирийского президента разговоров не велось. А почему? Потому что Рифат аль-Асад не имел никакого отношения и тем более влияния на деятельность Карлоса и его организацию.

Вторую попытку вынудить сирийцев отказаться от Карлоса предпринял шеф ДСТ Ив Бонне. Через несколько месяцев после разговора Асада с Марионом он вылетел в Дамаск, чтобы встретиться с генералом Мохаммедом аль-Коули, командиром элитной разведки, проводившей операцию на улице Марбеф. Тучный генерал битых два часа обвинял Бонне во всех смертных грехах Франции, включая вторжение в Ливан, но потом, как по щелчку, сменил гнев на милость и предложил продолжить разговор во время прогулки по ночному Дамаску. Они неспешно беседовали, курили кубинские сигары, и аль-Кули рассказывал Бонне об исторических памятниках древней столицы. Эта история более чем странная. Дело в том, что рассказывать о своих посещениях Дамаска Бонне впоследствии отказывался, но вот упорные слухи доносили, что там он подружился с самим Абу Нидалем. Подтверждают это и переданные Абу Нидалем в 1985 году соболезнования по поводу увольнения Бонне с поста главы ДСТ.

Так или иначе, охота на Шакала не продвинулась ни на миллиметр. Зато французы получили несколько лет передышки от террористических атак революционеров. Конечно, эта договоренность была достигнута на эгоистичных условиях: «Франция закрывает глаза на деятельность вооруженных групп, а эти группы не действуют против Франции и ее интересов в других странах». По сути, ровно такую же сделку предлагал французам Карлос, однако теперь они выдавали это за победу.

Тем временем у Карлоса все шло гладко. После первого посещения Восточного Берлина он установил связи с сирийским посольством — его контактным лицом был назначен секретарь посольства, отвечавший за безопасность, Набиль Шритах. Шритах был на хорошем счету у семьи президента Сирии: во время своих визитов в ГДР Хафез Асад пользовался его услугами переводчика, и ему же доверялись важные дела, о характере которых красноречиво говорит эпитет «шпион» — им наградили Шритаха восточногерманские спецслужбы. Теперь он должен был выполнять все просьбы Карлоса, который, как и Вайнрих, обращался к нему с каждым пустяком вроде рекомендательных писем или обмена валюты. Однако потом поступила деликатная просьба спрятать у себя чемодан, под завязку набитый оружием. И тут Шритах не отказал. Следующей просьбой было использование его посольского сейфа под арсенал оружия, куда входили автоматы, пистолеты и боеприпасы к ним.

Вайнрих ездил в посольство как на работу: то нужно было взять что-то из своего арсенала, то нужны были какие-нибудь документы. И всегда непременно тепло его встречал посол Амин Аскари, уполномоченный вести переговоры от имени Хафеза аль-Асада. Впрочем, дружба с сирийцами иногда выходила боком для Карлоса. И здесь снова не обошлось без генерала Мохаммеда аль-Коули. 20 августа в Восточный Берлин прилетел из Дамаска сириец Мустафа Ахмед Сибаи. Штази было известно, что тут намеревался делать ливанец, — накануне пришла шифровка от венгерских коллег, предупреждающая о визите подрывника-смертника.

Утром на третьем этаже Дома Франции, где располагался культурный центр, заметили мужчину восточной наружности, который заметно нервничал. Он был хорошо одет, что сильно контрастировало с перекинутой через плечо армейской сумкой. На часах было 11:20, когда прогремел мощный взрыв, уничтоживший полностью четвертый этаж, фасад и часть здания. В результате взрыва погиб молодой религиозный активист Машаль Хариц и 22 человека оказались ранены.

В полдень Вайнрих появился в сирийском посольстве, он был взволнован и потребовал у Шритаха включить радио, где сообщали о теракте в Доме Франции. А 1 сентября германское посольство в Саудовской Аравии получило письмо, в котором от лица Карлоса излагались требования прекратить преследование его товарищей и пойти навстречу его вооруженным силам. Письмо министру напоминало по своему стилю послание железному Дефферу, отправленное после ареста Магдалены и Бруно.