Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

Не успел рассеяться дым от марсельских взрывов, как на воздух взлетел Французский культурный центр в Триполи. В этот раз коммюнике было отправлено из Восточного Берлина — то ли по неосторожности, то ли чтобы продемонстрировать свое особое положение в социалистической Германии. Если второе — то это сработало: Хонеккеру пришлось яростно отмежевываться от связей спецслужб с Карлосом и его организацией. В 1984 году Штази снова направила запрос в Москву с просьбой дать разъяснения относительно Карлоса. И снова Москва ответила гнетущей тишиной.

В мае 1984 года Штази получила донесение о том, что западные разведки имеют неопровержимые факты покрывательства ими «Шакала» и знают о наличии его баз в Восточном Берлине. Эта информация более чем встревожила немцев, оказавшихся на волоске от мирового разоблачения и последующего за ним скандала. Способствовал страху раскрытия этих связей и оппортунизм почти всех без исключения коммунистических вожаков Восточного блока, которые искали пути отступления. Тем более что американский президент Рональд Рейган начал политику смягчения, позволяющую наладить тесные экономические отношения со странами Запада. Конечно, не за просто так, а в обмен на предательство.

Советский Союз, как сухонький старик, еще держался, но уже было заметно, что страну ждут чудовищные катаклизмы. В середине 1984 года произошел тайный сговор союзников: пять послов — представителей стран Восточного блока — Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Румынии и ГДР (о, запомните это!) — были приглашены в Госдеп США на встречу с Марком Палмером, помощником заместителя госсекретаря по вопросам взаимоотношений с СССР и Восточной Европой. Он объявил им, что США знают о том, что в каждой из этих стран Карлос находил поддержку на самом высоком уровне. А раз так, никакого потепления отношений они могут не ждать. Если… Если не закроют навсегда свои двери перед Карлосом и его товарищами. Для Госдепа США Карлос был международным знаменем вооруженной борьбы.

Первая разведка боем не привела к видимым результатам: послы сидели молча и исподлобья всматривались в самодовольного чиновника. Но сомнения посеять ему все же удалось: после некоторой паузы дипломаты начали говорить, что, дескать, он, Палмер, ошибается. На что тот со злостью сказал, что их оправдания не стоят и ломаного цента.

— Подумайте, — говорил Палмер, — для вас могут открыться большие возможности.

В этот момент он напоминал крысолова с чудовищной дудкой, заставляющего крыс маршировать. Первый раунд был закончен ничьей, но с далеко идущими последствиями. Самым мрачным кабинет Палмера покидал посол Румынии, который начинал догадываться, чем может впоследствии обернуться этот разговор.

Последствия этой беседы и общего настроения восточных немцев не заставили себя ждать: уже 22 сентября 1984 года Штази уведомила Вайнриха о том, что он нежелательная персона в ГДР и должен в ближайшее время покинуть страну. Причина, озвученная офицерами ведомства, заключалась в угрозе безопасности Германской Демократической Республики от деятельности революционной организации. Реакция Карлоса последовала молниеносно — он приказал Иссе занять место Вайнриха и взять на себя филиал организации в Восточном Берлине. Штази, конечно, была в ярости: отделавшись от «своего сукиного сына» Вайнриха, она получила еще более непредсказуемого Иссу, который обладал всеми привилегиями сирийского дипломата.

Как по команде (даже можно и без «как»), и другие страны Восточного блока пришли к выводу, что пора начать обеляться и в первую очередь порвать связи с неудобным союзником. Даже в Румынии — самом принципиальном режиме Восточного блока — за людьми «Шакала» была установлена слежка, что ранее казалось невозможным. Через год после неприятного инцидента с высылкой Йоханнеса Вайнриха из ГДР с Карлосом разорвала отношения Чехословакия, запретив вести бизнес на ее территории. Обиженный на европейцев Карлос отбывает в Южный Йемен на слет международных революционных организаций. Там он испытывает двоякие чувства: с одной стороны, неофиты раздражают его своими идеалистическими воззрениями, с другой — он рад видеть ближневосточных товарищей, с восхищением заглядывающих ему в глаза. Еще один триумф неуловимого «Шакала». Еще одна победа — во Франции, где наконец было принято решение освободить Магдалену. Обуреваемый этими чувствами Карлос уснул в своем шикарном номере в гостинице «Фронтель».

Утром 4 мая 1985 года Магдалена Копп должна была покинуть стены тюрьмы Флёри-Мерожи в Париже. К ее встрече готовились Карлос в Южном Йемене, энергичный Вержес, который приехал к воротам тюрьмы, и… спецслужбы Франции, которым была поставлена задача выдворить Копп за пределы республики. После переговоров между начальниками антитеррористических департаментов и ДСТ было принято решение передать девушку западногерманской тайной полиции. И умыть руки. Не сказать, чтобы немцы были в восторге, и они даже поставили условия, чтобы Копп привезли не раньше девяти вечера, чтобы, не дай бог, вся эта деликатная ситуация не получила огласки.

В день своего освобождения Копп заметно нервничала — у нее было достаточно времени, чтобы повоевать с собой, разложить по полочкам собственные мысли и настроить планов. За ней пришли раньше установленного времени. «Спешат избавиться?» — пронеслось у нее в голове, и она улыбнулась. На улице было уже довольно жарко, она сняла куртку и без сопровождения зашагала к воротам, с противоположной стороны которых ее ждал Жак. Жак, милый Жак — он был славным парнем и посещал Магдалену все это непростое время. А она вязала ему свитера — то ли чтобы спрятаться от раздумий, то ли из чувства благодарности, которое она питала к своему защитнику, мужчине, который был всегда с ней рядом. Все эти мысли оборвал грубый толчок в спину: Магдалену схватили, заломили руки и втолкнули в подъехавший автомобиль. Машина с ревом миновала ворота, оставив Вержеса с глуповатой улыбкой дальше смотреть на ободранную краску тюремной двери.

Отъехав на безопасное расстояние, офицеры ДСТ сказали молодой женщине, что у них приказ доставить ее в Оффенбург, Западная Германия. Она запротестовала:

— Мне не нужно в Германию, я сама буду принимать решения о своих перемещениях.

Обозленные офицеры ответили угрюмым молчанием — все опасались того, что Магдалена заявит о похищении или даже пытках, что вызовет очередной скандал, который будет так не на руку правительству Франции. Все, что им оставалось, так это продержаться 14 часов, и тогда уже пусть отдувается Западная Германия. Но как протянуть столько времени — не вести же ее в парк аттракционов. И автомобиль начал медленно дрейфовать от улицы к улице весеннего парижского пригорода.