Алексей Лозовский - Стачка как бой

Армия, вступающая в войну, имеет хорошо разработанную военную доктрину, имеет основанную на мировом опыте войны стратегию и тактику, и руководящий армейский состав очень основательно знакомится с основными принципами военного дела. Надо отметить, что в этой области имеется огромная литература. В каждой стране имеются специальные средние и высшие военные школы, где изучаются самые мельчайшие детали войны, начиная от войн, которые вёл Александр Македонский и кончая мировой войной 1914–1918 гг. Имеются сотни и тысячи многотомных произведений, где малейший шаг, малейший жест, малейший тактический манёвр, малейшая переброска войск, малейшая удача или неудача подвергаются всестороннему изучению, и на основе этого огромного опыта создаются целые поколения специалистов, которые имеют своей задачей использовать исторический опыт в новой обстановке. Я не буду ссылаться на огромное количество военных стратегических и тактических трудов для того, чтобы не усложнять моей лекции, но каждый из вас более или менее знает, — скорее менее, чем более, — что имеется богатейшая военная литература, и что все буржуазные государства не жалеют миллионов и десятков миллионов для того, чтобы поставить эту область, как Маркс выражался, «человекоубойной промышленности» на научную высоту.

Если мы возьмём армию, имеющую своей целью вести войну против внешнего врага, и сравним её с армией стачечной, мы с самого начала увидим огромные различия, которые существуют между ними. Стачечная армия прежде всего основана на добровольчестве . Рабочий класс не располагает никакими особыми принудительными средствами, чтобы заставить рабочих вступить в борьбу против предпринимателей. Наоборот, предприниматели, организованные, как господствующий класс в государстве, обладают огромными ресурсами‚ чтобы заставить рабочих не вступать в борьбу. Борьба происходит не на чужой территории, не с внешним врагом, а внутри страны, происходит она непосредственно в предприятиях, непосредственно там, где заняты рабочие. Штабы стачечных частей по необходимости складываются случайно, а генштабы, которые исторически сложились в лице руководящих органов реформистских профсоюзов, заведомо враждебны борющейся армии. Если в генеральных штабах армий, находящихся под руководством, скажем, какого-нибудь Гинденбурга или Фоша, можно было говорить о возможном внутреннем шпионаже как об исключении, то в генеральных штабах реформистских профсоюзов шпионаж в пользу предпринимателей является основным стержнем всей реформистской политики. Мы имеем такое своеобразное положение, при котором борющаяся армия возглавляется штабом, выступающим в пользу врага. (Вспомним стачку горняков и всеобщую стачку в 1926 г. в Англии). Такие вещи возможны только лишь в классовой борьбе, а это конечно имеет огромное влияние на ход и исход самой борьбы, имеет огромное значение в смысле форм, методов и характера борьбы и влияет на длительность столкновения, ибо наличие в генеральном штабе борющейся армии представителей интересов, враждебных данной армии, конечно дезорганизует самую борьбу. Тыл в таких случаях, в случае стачки, составляется из семей бастующих, из пролетариев данного производства, из рабочего класса в целом. Вот тот классовый тыл, который должен поддерживать бастующих, на кого бастующие могут и должны опираться. Не всегда он помогает борющемуся отряду. Теми средствами, которые армия буржуазии применяет в смысле предварительной подготовки (долголетняя разведка сил противника и пр.), — этими средствами обычно рабочая стачечная армия не располагает. Очень часто, когда начинается столкновение, сами стачечники не знают ни конъюнктуры данной отрасли промышленности, ни общего политического и хозяйственного положения, а самая борьба иногда возникает как стихийный ответ на бешеную эксплоатацию, а не как сознательно, планомерно подготовленный акт борьбы. Если буржуазная армия располагает огромным аппаратом агитации и пропаганды для одурманивания широких масс, то армия стачечная обычно располагает относительно слабым аппаратом в этом смысле (слабая пресса и т. п). Если взять стачки в капиталистических и колониальных странах, где даже нет ещё ежедневных коммунистических газет, где стачечники не располагают достаточными средствами, то очень часто связь приходится держать при помощи живой силы; если стачка маленькая — путём собраний стачечников, если большая — через делегатов. Во время забастовки стачечники наталкиваются на огромное сопротивление внутри страны со стороны буржуазного государства, которое имеет целую разветвлённую сеть репрессивных органов, им приходится сталкиваться со специальными законами, запрещающими стачки или защищающими штрейкбрехеров (что одно и то же), приходится иметь дело со всеми репрессивными силами — материальными и духовными, — которыми располагает буржуазия для давления на рабочий класс, как церковь, пресса и т. п.‚ которые стремятся дезорганизовать, деморализовать стачечников и добиться от них уступок или отказа от борьбы.

И ещё одно: если буржуазия, готовясь к войне, с величайшей внимательностью изучает все прошлые бои, всё то, что тысячелетняя история человечества дала в этой области, если для этого имеется огромное количество специальных военных школ и высших учебных заведений, то в области изучения нашего опыта почти что ничего не делается. Никаких специальных школ у нас почти нет, количество даже общих школ крайне ограничено, те школы, которые существуют, как, скажем, ваша, очень молоды, исследований относительно стачечной тактики, стачечного опыта нет, имеются лишь отдельные статьи, небольшие брошюры. Исключительно богатый опыт стачечной борьбы всего капиталистического мира, всех колониальных стран, богатейший опыт стачек в Соединённых штатах и Англии, Франции, Индии, Китае, Японии, Австралии и т. д., этот богатейший опыт подавляющему большинству ответственных руководителей почти неизвестен, не говоря уже о том, что этот опыт неизвестен тем товарищам, которые непосредственно руководят забастовкой в той или другой стране. Они не подозревают, что имеются некоторая закономерность и много общих характерных черт в стачечной борьбе, и опыт товарищей по классовому делу может им очень много дать. Мировой опыт настолько богат разного рода формами и способами борьбы, что тщательное изучение этого опыта могло бы облегчить для каждой данной страны руководство стачками, организацию стачек и т. п.

Вы видите, сколько различий имеется между стачкой — этой формой классовой борьбы — и войной. Огромное количество различий. Скорее всего стачку можно сравнить конечно не с войной вообще, а с гражданской войной, которая сталкивает разные классы внутри одной и той же страны. Может возникнуть вопрос: если различия настолько велики, если различия касаются и формы, и принципа организации армии, и величины этой армии, и методов, которыми эта армия располагает и пр., то можно ли говорить о том, что имеющийся военный опыт, опыт руководства большими армиями, или, как говорят военные специалисты, опыт вождения армий, можно использовать в стачечном движении? Не будет ли здесь некоторого отвлечённого философствования вместо изучения конкретного практического действия? Военные специалисты говорят, что сражение не философия, а — действие. Верно, что сражение не есть философия. Но для того, чтобы действие дало максимум результатов, для того, чтобы мы могли извлечь из каждого действия то, что оно может в данной обстановке дать, для этого нам нужно ознакомиться с имеющимся опытом и посмотреть, можно ли кое-что извлечь и для нас. При всей огромной разнице между армией и стачечной армией, между боем и стачкой, имеется много принципов, выдвинутых военной наукой и военными специалистами, которые могут быть с пользой применены к организации и руководству стачечными боями. И не случайно Ленин говорил о том, что политическая тактика и военная тактика, это «Grenzgebiet», т. е. смежная область.