Михаил Хазин - Лестница в небо

В оригинале — «хидара», «жизнь в большом городе», под которой Ибн Хальдун понимал «цивилизованную жизнь», с дворцами, водопроводом, канализацией, домашней утварью и даже зелеными насаждениями («Когда начинают сажать горький померанец, династия клонится к закату»). Вот только в отличие от нас «цивилизация» для Ибн Хальдуна означала гибель и разложение.

Взгляд хотя и пессимистический, но полностью подтверждаемый практикой на протяжении тысячелетий.

В оригинале — «асабийя», главный термин, достижение и открытие Ибн Хальдуна. Смирнов переводит его как «спаянность», Розенталь на английский — как group feeling («чувство локтя»), у самого Ибн Хальдуна этот многозначный термин используется для обозначения и автоматической реакции «наших бьют», и для групповой увлеченности призывами какого‑нибудь проповедника, и для «верности» большого числа людей единому правителю. Мы переводим его как «сплоченность», а смысл этого термина и открытия в целом раскроется на следующих страницах.

Реальная племенная сплоченность, разумеется, ничего общего не имела с всеобщей любовью и братством. В религиозной организации альмохадов, к примеру, «…иерархизированное общество подчинялось строгому распорядку, и махди крепко держал его в руках. Усердие при отправлении религиозных обязанностей было обязательно. Небрежное отношение к ним влекло за собой наказание кнутом и даже смерть» [Жюльен, 1961, с. 120]. Сплоченность племен достигалась, как и в современных тоталитарных сектах, полным контролем за свободным временем каждого человека, не оставлявшим для него возможности поступить как‑то иначе, чем предписано обычаями и указаниями старших.

«Мулк» — еще один труднопереводимый термин Ибн Хальдуна. Он одновременно означает и принуждение (другого независимого человека), и владение им (как вещью), и возможность собирать с него налоги.

Читатель, конечно, узнает стандартный сценарий завершения совместного правления равных — как только один из них становится сюзереном, он предпочитает собственных вассалов, а не вчерашних соратников. Как видите, он действительно реализуется во все времена и у всех народов.

Ибн Хальдун упоминает срок — три поколения — и продолжительность одного поколения в 40 лет. Если сравнить его результат с эмпирическими данными по арабским династиям (120 лет — медианная продолжительность существования), то нельзя не признать, что перед нами один из самых точных результатов во всей теории Власти!

В то же время если взять последние 100 лет, то российская революция 1917 года оказывается блестящей иллюстрацией закона Ибн Хальдуна — состарившуюся и разложившуюся династию сменила совершенно новая группировка с ого–го какой асабийей.

Разумеется — как же иначе! — под лозунгами «очистки мира от скверны» и «установления высшей справедливости».

На конец XX века, по крайней мере.

Сразу же после того как Макиавелли выпустили из тюрьмы и отправили в ссылку в родовое поместье.

2Обычно полагают, что «Государь» был персонально адресован одному из правителей Флоренции, Лоренцо Медичи, но это всего лишь легенда (Лоренцо стал правителем в 1516 году, а «Государь» был закончен еще в 1513 году). На деле Макиавелли пытался просто устроиться на службу к новой власти, рукопись «Государя» он передал своему другу Веттори, послу Флоренции в Риме (где папой был избран еще один Медичи, Джованни, он же Лев XII), дабы тот похлопотал за него перед домом Медичи, но Веттори, прочитав «Государя», решил этого не делать, а других контактов при дворе у Макиавелли не было [Скиннер, 2009].

«Первая декада» Тита Ливия — это книги 1-10 из громадной «Истории от основания города», охватывающие период с VIII в. до н. э. по 293 г. до н. э. и полностью дошедшие до наших дней, в отличие от второй и большинства последующих «декад».

Раннюю смерть Макиавелли в 1527 году (ему было всего 58 лет, для тогдашней Италии не возраст) обычно связывают с отказом очередного — республиканского — правительства Флоренции взять его на службу, что повлекло за собой депрессию и тяжелую болезнь.

Квентин Скиннер, автор «Очень краткого введения», не просто историк, а один из основателей «кембриджской школы истории понятий», разработавший методологию понимания авторов исходя из исторического контекста, в котором они создавали свои произведения. В своем рассказе мы в значительной степени следуем его реконструкции теории Макиавелли.

Ибн–хальдуновская асабийя удовлетворяет этому условию, и поначалу кажется, что Макиавелли должен переоткрыть именно ее. Но никаких кочевых племен в Италии не было даже во времена Древнего Рима, так что свою «асабийю» Макиавелли пришлось искать в другом месте. Тем интереснее его результат.

В оригинале — virtu, доблесть, добродетель и сила одновременно. Как обычно, адекватный перевод с языка другой культуры невозможен, по–русски получается что‑то вроде «добро с кулаками».

Этим «доблесть» Макиавелли напоминает «пассионарность» Гумилева.

Образцовый негативный пример — отречение Николая II, вылившееся в гражданскую войну и гибель миллионов людей.

Пистойя — городок неподалеку от Флоренции, на полдороге к Лукке. В начале 1500–х годов в нем обострился давний конфликт между семьями Канчельери и Панчиатики (восходивший еще к старинной вражде между гибеллинами и гвельфами). Макиавелли предложил флорентийскому совету вмешаться в конфликт военной силой и установить в Пистойе мир; однако его предложение было отвергнуто. В 1502 году в Пистойе началась гражданская война, в результате которой к 1503 году многие его жители были убиты, а город частично разрушен. Знакомый сценарий и для XXI века, не так ли?

Флорентийская республика просуществовала (с небольшими перерывами) с 1115 по 1532 год, и хотя не достигла величия Рима, все же оказалась стабильнее большинства мусульманских династий.

Мы уже писали о такой ситуации, рассказывая о теории власти Аристотеля.

Сдаться варварам в плен, оставить оружие и «пройти под игом», то есть каждый римлянин должен был поодиночке, пригибаясь, пройти меж трех копий, осыпаемый насмешками победителей.

Мы пишем «религия», но понимаем под ней любые формы сильных и дорациональных убеждений; сюда относится и патриотизм, и фанатизм, и «пролетарский интернационализм»; содержание убеждений не столь существенно, главное, чтобы они задавали образцы поведения и большинство граждан автоматически им следовало.