Михаил Хазин - Лестница в небо

Чарльз Райт Миллс (1916-1962) — американский социолог и публицист левых убеждений, критически настроенный по отношению как к США, так и к СССР, автор трех знаменитых книг — «Белый воротничок», «Властная элита» и «Социологическое воображение».

«Новые люди власти» (1948) — о рабочих и профсоюзных лидерах, «Белый воротничок» (1951) — об американском среднем классе, «Властвующая элита» (1956) — о высших классах Америки.

Бескомпромиссно–критическое отношение Миллса к любой современной ему Власти иллюстрирует следующий эпизод. После выхода разоблачающей американский истеблишмент «Властвующей элиты» Миллса пригласили в СССР, и на банкете в Институте философии Академии наук он поднял тост за «полную реабилитацию товарища Троцкого как знак обретения политической свободы в СССР» [Никулин, 2003]. Довольно бестактно по отношению к советским товарищам, но вполне в духе Миллса, писавшего в те годы оставшуюся неоконченной книгу «Контактируя с врагом: Tovarich».

На защите диссертации Миллса в 1942 году они обменялись последними любезностями: «Идите к черту, Миллс!» — сказал Беккер, «После вас, сэр», — ответил Миллс [Geary, 2009, р. 27].

«Идеология и утопия» (немецкое издание 1929 г., английское — 1936 г.) — книга, в которой немецкий социолог Карл Мангейм (1893- 1947) впервые обосновал социальный характер знания. Мы «знаем» только то, что нам выгодно (идеологию), что помогает выживать в ре

Возникает вопрос: а зачем тогда вообще заниматься наукой? Миллс, как и любой нормальный ученый, увлеченный своей работой, отвечал на этот вопрос так: не любой наукой нужно заниматься, а социологией, позволяющей отличить «социальные» знания от «объективных». Разумеется, на деле Миллс просто использовал одни «социальные знания» вместо других. Упреждая вопрос Читателя к Теоретику, заметим, что мы и не скрываем собственную «социальную ангажированность»: нам интересна Власть, и мы пишем обо всем на свете с точки зрения Власти. Вопрос объективной истины для нас менее интересен, чем вопрос, кто здесь главный.

Роберт Кинг Мертон (1910-2003) — классик американской социологии, один из лидеров Колумбийской школы (вместе с Парсонсом и Лазарефельдом), в 1940–х — теоретик номер один в американской социологии.

Именно благодаря рекомендации Мертона Миллс уже в следующем, 1941 году получил приглашение в Мэриленд [Geary, 2009, р. 36].

«Характер и социальная структура», опубликована в 1953 году.

Диссертация ставила перед собой масштабную цель — объяснить социальными причинами возникновение и характер прагматизма, господствующей американской философской концепции. Из‑за приглашения в Мэриленд Миллс не успел реализовать свой титанический замысел и защитил значительно сокращенный вариант диссертации («Социологическое объяснение некоторых аспектов прагматизма»).

Тот самый Дэниел Белл, автор «Конца идеологии» и «Грядущего постиндустриального общества».

Основной идеей которой была критика «смешанной экономики» (частный бизнес под строгим государственным контролем) с позиций чистого социализма. Именно тогда у Миллса сложилось представление о крупном бизнесе как об источнике всех социальных бед — от вырождения рабочего класса до монополизации всей власти владельцами крупнейших промышленных компаний.

Тому самому, автору «Среднего города».

О прочности положения Миллса в «группировке» американских социологов можно судить по следующей истории. В 1945 году, помимо формальной работы ассистентом университета, Миллс получил должность руководителя масштабного коммерческого исследования в г. Декатур (штат Иллинойс). Вопреки ожиданиям нанимателя (самого Пола Ла- зарсфельда), Миллс не только изменил методику исследований (добавив к стандартным опросникам открытые интервью), но и предложил собственную интерпретацию его результатов (изучалось влияние рекламы на потребителей, а Миллс доложил, что владельцы массмедиа полностью определяют мысли и чувства простых американцев). В результате выпуск отчета об исследовании задержался на несколько лет (а книга о нем так и вовсе вышла только в 1955 году), Бюро прикладных социальных исследований понесло значительные убытки, Миллс был отстранен от должности руководителя исследования, но все попытки Лазарсфельда убрать его из Колумбийского университета и Бюро оказались тщетными. Лазарсфельду пришлось пойти на компромисс, поручив Миллсу другую работу (отчет о положении пуэрто–риканских мигрантов).

Причем Миллс, в отличие от, например, Моски, добился этого успеха собственными усилиями (вполне по–американски — за счет качественного продукта и агрессивной саморекламы). Поэтому и направление дальнейшего развития Миллс выбирал сам — исходя из личных, а не классовых представлений о том, чем следует заниматься ученому.

Миллс был социологом, а не историком, и писал о том обществе, которое видел вокруг. Но мы помним, что интеллектуалы предшествующих эпох были столь же зависимы от своих правящих классов.

Помимо уже упоминавшейся истории с Лазарсфельдом, отметим еще один факт из биографии Миллса: он везде ездил на мотоцикле (который ремонтировал самостоятельно) и ходил по территории Колумбийского университета, не снимая кожаной куртки и шлема. Подобное поведение должно было демонстрировать его неприятие академических условностей — или же своего более высокого властного рейтинга по отношению к академической власти!

Для этого Миллс воспользовался своим влиянием и в 1945 году организовал специальное подразделение в BASR — LRD, Labor Research Division (отдел по изучению труда).

На деле это было не столько оформление, сколько написание совершенно новой книги «по мотивам» проведенных исследований. Будучи и сам «белым воротничком», Миллс позволил себе более субъективный и литературный стиль изложения, который сам называл «социологической поэзией». Поэтому работа над книгой заняла целых три года.

Начальный тираж 3500 экземпляров разошелся в первый же месяц, и дальше книга продавалась примерно по 1000 экземпляров в месяц. Неплохой результат даже для XXI века (сегодня социологический бестселлер в США — книга с продажей более 10 тыс. экземпляров в год), но по сравнению с вышедшей годом ранее «Одинокой толпой» Дэвида Рисмена, чей тираж превысил 500 тыс. (!) экземпляров, — далеко не рекорд.