Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание.

Человек, по Хайдеггеру, должен «беречь истину бытия… Для человека остается вопрос, осуществится ли его существо так, чтобы отвечать этому со-бытию… не имея возможности выбора, человек на что-то решается и непременно рассеивается в неподлинной экзистенции».

Этот подход Хайдеггера явно показывает, что он никак не может хоть куда-то пристроить человека, чтобы в этом был хоть какой-то смысл.

Не существует подлинной или неподлинной экзистенции. Существует и всегда существовал меняющийся мир, состоящий из условно неживой материи и живых существ, часть которых обладает сознанием. Человек при этом является переходным образованием, обладая животной натурой и вместе с тем сознанием. Это придает ему особые свойства, которых больше нет ни у кого, так как «коктейль» присущих ему инстинктов и самосознания, действующих в антагонистическом мире, совмещает в себе самое живое в этой смеси страстей, размышлений, страданий, удовлетворений, потерей и находок, свободный стремлений и понимания своего быстрого и неизбежного конца. Именно это необходимо для развития и приобретения опыта первоначальным душам, чтобы они не забывались в своем бессмертии.

Хайдеггер много рассуждает о бытии и сущем и человеке в них. Однако бытия, как такового, в статике быть не может. Есть только со-бытие, то есть нечто во времени, или непрекращающиеся события, то есть та или иная жизнь, в которую всегда было встроено сознание. И не то, что человек, даже сознание не «пастух бытия». Сознание в различных проявлениях есть наивысшее образование бытия, без которого его попросту не было бы, так же как и без со-бытия невозможно было бы и проявление сознания.

Хайдеггер полагает, что само сознание оказывается возможным, потому что есть конечное существование

Действительно, душе необходимо конечное, временное существование в чем-то, проявляясь в этом конечном в виде сознания. В этом Хайдеггер прав. Но он не ставит вопрос: для чего нужно душе это конечное? Смысл бытия, сущего для души и сознания совсем не в существовании. Это неинтересно и бессмысленно. Если пойти дальше, то смысл существования и не в чистом познании, поскольку само по себе оно не нужно. Само сознание дано человеку, конечному существу для того, чтобы жить, то есть чувствовать, понимать, ошибаться, восторгаться открытой новизной чего-то. Все это не может существовать без времени и свободы. Поэтому бессмертная душа становится смертной во времени именно для того, чтобы жить, а не существовать. Факты, опыт, смысл всех ее жизней, складываясь и перерабатываясь, дают ей возможность постоянно развиваться. Жизни всех душ, интегрально соединяясь в немыслимое для нас целое, дают развивающегося и живущего Бога, точнее, Высший разум. Всё это существует, в нашем понимании времени, вечно, то есть у него не было начала и не будет конца, поскольку сочетания сущего бесконечны, бесчисленны, беспредельны. Поэтому фактор времени можно объяснить только одним – необходимостью событий. Всё остальное, по сути, является второстепенным.

Хайдеггер считает, что внутреннее озарение становится неотделимым от судьбы и истории конкретного человека: они составляют единое целое. Хорошее или плохое настроение, радость, скука, страх для Хайдеггера не состояния, а способы понимать себя, или способы быть в этом мире. Он называет это покинутостью, которая для него – источник и необходимое основание эффективности. Эмоциональность, полагает он, возможна лишь там, где существование вверено собственной судьбе. Человеческое существование, таким образом, определяется этой эффективностью.

Тут Хайдеггер не прав, так как покинутость находится не вообще в человеке, а в сознании человека, то есть в его душе. Она появляется как отголосок свободы сознания, его изначальной неудовлетворенности собой, что как бы просит душу остаться в человеке наедине с миром и попытаться проявить себя в отрыве от всесильного мира душ в мире уничтожающихся вещей и преходящих событий. В «покинутости» душе человека предоставляется возможность продолжать «делать себя самой», используя все жизненные возможности, но стараясь не нанести ущерба окружающему. Последнее и является проблемой для первоначальной души. Именно это она и должна в первую очередь преодолеть во многих человеческих жизнях. Вместе с тем «покинутость», на деле, для души понятие достаточно условное, поскольку она не одинока, а живет в сообществе подобных ей человеческих душ, которые не отторгают е, а во многом поддерживают. Кроме того, душа обязательно вернется в свой мир с «багажом» приобретенного в очередной жизни.

Хайдеггер полагает, что только смерть дает возможность свободы или ее подлинность.

Тут он опять колеблется между человеком и бытием. Безусловно, человек смертен. Безусловно, в жизни его свобода была ограничена. Вот только, что будет после смерти, Хайдеггер не знает. Поэтому он и говорит про смерть как освобождение.

На деле, все образования нашего мира конечны. И признание человека средоточием всего означает, что со смертью человека и исчезновением человечества все наработанное ими тоже пропадает. Это не только не эффективно, но и бессмысленно. Однако человек в сознании встречается с бесконечностью, которая не боится смерти, но встречает ее в человеке, не зная того, что она, душа, бессмертна. Сам по себе этот факт есть мощнейший толчок для преобразования души в более любящее и понимающее существо.

Хайдеггер пытается утвердить личность как место, где уясняется бытие, отказываясь от опоры на вечность. В бытии и смерти личности открывается Ничто, на котором она основывается. Хайдеггер подчеркивает, что этим самым она основывается ни на чем другом, кроме себя. Истина для него не есть что-то, добавляющееся к бытию извне, от факта человеческого существования. Истина – это событие бытия.

Из всего этого видно, что Хайдеггер уделяет преувеличенное внимание человеку, все время обмысливая сам факт его существования в поисках смысла того же человека. При этом он забывает о двойственной природе человека, но, по сути дела, говорит о его сознании, опять же отставляя в сторону тот факт, что сознание есть внешнее проявление души – пришельца из другого мира. Что душа ищет в нашем мире – остается для Хайдеггера скрытым. Поэтому он говорит о бытии в различных его вариантах, об ужасе, страхе, заботе, темпоральности и т.д. Но он не затрагивает смысл самого конечного существования человека, человечества, цивилизации, поскольку все это рано или поздно заканчивается и должно бесследно исчезнуть со всеми культурными наработками, технологиями и т. д., если только не отметить, что все это остается зафиксированным и переработанным в вечных душах, к которым темпоральность никакого отношения не имеет, а имеет отношение ход событий, время их жизней со всеми их коллизиями. Утверждая, что «время есть порыв, посредством которого человек вписывается в бытие, берет его на себя», Хайдеггер путает время и свободу сознания. Время есть условие существования не только человека, а всего вечного сущего и оно означает, что сущее вечно движется и меняется. Этот вечный, в нашем понимании, поток событий – время непрестанно вносит новизну в существование сознания, позволяя ему бесконечно развивать себя. Порыв же, точнее, стремление – это одна из характеристик свободы сознания, в основе которой лежит его вечная неудовлетворенность собой, то есть вечное стремление к совершенствованию. Развертывание этого порыва-стремления в созидательно-разрушительной работе сознания – еще одной характеристике свободы сознания – как раз и означает, что человек в течение жизни берет бытие на себя, создавая собственную реальность на основе трансформации окружающего в соответствии с решениями собственного сознания.