Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание.

Однако эта работа человека как бы для себя, на самом деле есть работа для души, открывающей в человеческой деятельности все новые и новые для себя грани бытия, фиксируя их в себе и заключая тем самым их в вечность, создавая как себе, так и Высшему разуму, чьей частицей она является, не холодное и отстраненное существование, но вполне живую, многокрасочную, ужасную и прекрасную жизнь со всеми ее ошибками, находками и прегрешениями.

Тезис Канта и Хайдеггера, обосновывающий мышление неизбежной конечностью существования, для которого мышление есть производное от человека, таким образом, абсолютно неадекватен. Человек – лишь средство для выражения в конечности бессмертной души, которая через человека реализует свои потенции, в том числе и свободу для собственного развития и жизни в различных условиях бытия, наивысшим представителем которого она является.

Вот почему Платон стоит выше Хайдеггера. По Платону, мышление побеждает смерть, так как умирает тело, но не душа, которая освобождается из своего временного удела. Жизнь человека, стало быть, сразу же обретает смысл в своем временном существовании. Это есть еще одна грань свободы сознания души, когда, исчерпав свое существование в одном, и учтя его, она переходит к существованию в другом, новом для нее. [31, 32]

Ясперс К.

Ясперс пытается в своей категории «всеобъемлющее» объединить в неразрывное целое мир и человека, материальное и духовное. Он полагает, что всеобъемлющее – это либо бытие в себе, которым мы охвачены, либо бытие, которое и есть мы; бытие, которое охватывает нас, называется миром и трансценденцией; бытие, которое есть мы, называется наличным бытием, сознанием вообще, духом, или экзистенцией.

Тут Ясперс, подобно Бергсону, пытается объединить материальное и духовное. Но, в отличие от Бергсона, который объединял их на основе жизни, слияние с которой производится инстинктами и интуицией, Ясперс объединяет их на основе разума, который способен не только познать отдельные вещи, состояния, но и раскрыть всеобъемлющие связи этого мира.

Так же как и Бергсон, Ясперс вполне адекватно оценивает тот факт, что материальное и духовное едины, Однако, если Бергсон пытается связать материальное и духовное жизнью, Ясперс связывает их разумом. Но их обоих объединяет в этом подходе то, что они располагают дух в человеке, над которым стоит Бог.

Таким образом, Ясперс, как и Бергсон, обращаются вовне, вводя высшее существо, но не определяя его.

Как мы уже указывали, Бога вне мира не существует, тогда как сущее, не сотворенное никем, существует и меняется вечно и в этом изменении сущего развивается сознание.

Ясперс объединяет человека, дух, сознание, экзистенцию под эгидой охватывающего нас наличного бытия, перепутывая всё, насколько это возможно.

На самом деле, в вечно существующем мире есть своего рода иерархия в виде неживой природы, живой природы и сознающей себя «природы». Сознания, или души – высшие составляющие сущего – «вписаны» в мир в качестве компонента, активно и сознательно меняющего его. Сознания в мире не может не быть, потому, что только через сознание мир проявляется как таковой: нет сознания – нет и мира. Поэтому сознание было всегда, то есть оно бессмертно. Однако бессмертное сознание не может сохранять собственное сознание в неизменном виде. Оно должно развиваться. Поэтому мир существует во времени, сутью которого являются события, в которых может в облике конечных созданий действовать бессмертное сознание, проходя цикл рождений, жизней и смертей. Одним из таких конечных созданий является человек, в котором сливаются вместе на время живая природа в лице высокоразвитого млекопитающего и сознание.

Ясперс утверждает, что истинно человеческая экзистенция тогда налична, когда ты действуешь как свободное существо, когда не даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипулирования.

Тут Ясперс «перегибает палку», поскольку человек всегда объект и, как бы он ни старался, в той или иной степени он подвержен манипулированию. Дело тут в другом: свобода в человеке проявляется в его сознательных стремлениях, в борьбе за достижение поставленных им целей, и если по ходу дела он позволяет манипулировать собой, значит, такова его степень свободы, то есть степень свободы в его действиях определяется уровнем его сознания. А «пограничные ситуации» для человека – всего лишь рельефное изображение уровня его сознания и соответственно степени его свободы.

Ясперс все время «ходит рядом» с понятием свободы, пытаясь определить его, но ничего не получается.

Например, он пишет, что самое главное – не препоручить «высвечивание» кому-нибудь, не делегировать» другим сугубо единичные, ситуационные, мои и ваши вину, боль, страдание; тут-то и нужно сохранить уникальную свободу, как и тревогу, связанную со способность к выбору; необходимо учитывать, что во всякой ситуации уникальна и неповторима коммуникация с другими людьми, «схватывание» индивидом своего «Я», своей самости через коммуникацию.

Здесь он приравнивает свободу и к тревоге и сближает ее выражение с коммуникацией. Все это не имеет прямого отношения к свободе, коренным свойством которой является неудовлетворенность сознания собой, а тревога есть всего лишь дальний отголосок этой неудовлетворенности. Что же касается коммуникации, то это просто банальность. Конечно, любой человек – общественный продукт и никуда ему от общества не деться. Собственно, свобода и проявляется, прежде всего, в общественных отношениях, что старо, как мир.

Ясперс полагает, что суть экзистенции – свобода, неподвластность объективизации, овеществлению.

Все как раз наоборот: сознание, душа помещает себя в ограниченные рамки человеческого существа и окружающей его среды именно для того, чтобы попытаться изменить себя в преодолении конкретных трудностей с помощью сознательных, все время корректируемых действий, созидая и разрушая все объективированное вокруг. Вся эта работа, проводимая человеком в сообществе подобных ему, и есть плод подготовительных манипуляций соответствующего состояния сознания, которое начинается с неудовлетворенности, переходящей в стремление к цели, по дороге к которой по предварительно составленной схеме обходятся или ликвидируются встречающиеся препятствия. Это и есть свобода в действии в вещном мире. Неподвластность объективизации проявляется только в самой глубине сознания (внутренняя свобода), да и то относительно, поскольку там сознание тоже оперирует, как минимум, отражениями и символами жизненных явлений.

Ясперс считает, что свобода обеспечивается не в мышлении, но в экзистировании, не в ее анализе и вопросах о ней, но в ее осуществлении: «…в смысле трансцедентальной свободы возможно предложение: я могу, ибо я обязан; в смысле экзистенциальной свободы: я могу, ибо я должен».