Яков Рабкин - Что такое государство Израиль?

Именно такую цель преследует одно из подразделений Еврейского агентства «Молодежная алия» (Алият а-ноар, молодежная эмиграция в Израиль), привлекая евреев из многих стран мира. Подростков, оторвавшихся от родителей и вдохновленных грандиозностью сионистских планов, легче подвергнуть психологической обработке и ассимиляции, что впоследствии приведет к абсорбции их семей израильским обществом. Как можно было предполагать, в адрес Алият а-ноар мгновенно посыпались резкие высказывания со стороны традиционалистов, противившихся как атеистическому перевоспитанию, так и умышленному развалу института семьи. Со временем борьба с религией перестала быть частью деятельности Еврейского агентства, ибо сегодня Алият а-ноар занимается в основном молодыми людьми из бывшего СССР, и без того, как правило, не знакомых с еврейской традицией.

В противостоянии нового израильского самосознания и традиционно иудейского в Израиле по-прежнему сохраняется невиданный в других странах накал. В израильской прессе регулярно публикуются репортажи об антирелигиозных инцидентах. Например, ученики одной из светских средних школ, сдавшие обязательный выпускной экзамен по Торе, развели во дворе школы костер и, к вящей радости всех присутствующих, сожгли на нем свои экземпляры священной книги. Контраст резко бросается в глаза: правоверные евреи обычно целуют Тору, закрывая книгу после изучения или поднимая с пола, если случайно уронили ее.

Израильский историк Ноах Эфрон пишет: «Нигде на харедим не смотрят с таким страхом и ненавистью, как в Израиле. Израиль – это бастион классического антисемитизма, направленного не против евреев вообще, а против ультра– и просто ортодоксальных, слишком “иудейских” евреев» [192]. Это не должно удивлять, так как образ «нового еврея», созданный по сути под влиянием и как вызов европейскому антисемитизму, был сознательно выстроен как отрицание иудея, представляемого деградировавшим выродком. Эфрон утверждает, что сионистские идеологи лишь довели до совершенства ненавистный юдофобский образ, созданный Вольтером и Фихте:

«Не нужно долго искать отвратительные образы «Altjude» (традиционного еврея) в сионистской риторике и публицистике. Уже в 1894 году Герцль заметил, что евреи в европейских гетто обладают “рядом антиобщественных черт”, а еврейский характер – “испорчен”. [Поэт Давид] Фришман считал, что “[традиционная] еврейская жизнь – это собачья жизнь, не вызывающая ничего, кроме отвращения”. [Еще один еврейский поэт из России] Иосиф Хаим Бреннер сравнивал евреев с “грязными собаками, ранеными, лишенными человеческого облика”. [Иегуда Лейб] Гордон писал, что евреи в Европе были паразитами. [Миха Иосиф] Бердичевский окрестил традиционных евреев “духовными рабами, людьми, чьи природные силы иссякли, и чье отношение к миру перестало быть нормальным”, а в другом месте “не-народом, не-нацией – фактически нелюдьми”» [193].

В связи с этим стоит вспомнить слова Хаима Хазаза (1893–1973), писателя и идеолога сионизма:

«Сионизм и иудейство – не одно и то же, они резко отличаются друг от друга и, без сомнения, противоречат друг другу. Когда не можешь быть евреем, становишься сионистом. Сионизм воспрял на руинах иудейства в час, когда силы народа иссякли… Одно можно сказать с уверенностью: сионизм – не преемственность и не лекарство. Он вырывает с корнем и уничтожает. Он сбивает народ с пути, идет наперекор воле и духу, опустошает его, вырывает с корнем и бросает на новый путь – к далекой, но четкой цели, к которой пойдет он с горсткой людей во главе, чтобы стать песчинкой другой нации! Внимание: народ не будет ни новым, ни обновленным; он будет другим. Тот, кто думает иначе, либо ошибается, либо лжет сам себе» [194].

Андре Мальро, в отличие от христианских сионистов, видящих Израиль продолжателем библейской истории, смотрит глубже; по его мнению, Израиль не сохраняет евреев, он их преображает [195].

В подобном контексте место, отведенное в сионистском проекте социал-дарвинизму и евгенике, смотрится как совершенно естественное. Патерналистский подход был характерен для сионистского движения с самого начала – еще до возглавления его выходцами из России [196]. Один из сионистов призывал рассматривать брак как «акт общественный, от которого зависит будущее расы» [197]. Сионизм был большой «евгенической революцией», которая, по мнению Артура Руппина (1976–1943) – крайне влиятельного лидера сионистов, – была направлена на «очищение еврейской расы» [198]. Приход Гитлера не нарушил связей сионистов с авторитетами в области теории рас [199]. Даже после нацистского геноцида сионисты, «оставаясь верными основам социал-дарвинизма, подчас продолжали угнетать его жертв» и, подобно нацистам, называли евреев «недолюдьми» [200].

Светское большинство, утверждает Эфрон, испытывает глубокий страх перед харедим: «Несколько друзей и коллег независимо друг от друга рассказали мне о своих кошмарных снах, в которых их похищали и в ряде случаев пытали харедим. [Светские израильтяне] чувствуют, что они зажаты между двумя страшными врагами: палестинцами, с одной стороны, и харедим – с другой» [201]. Есть ощущение, что от этого нельзя застраховаться: «…сколь бы рационально ты ни воспитывал ребенка, его в конце концов могут заманить в лагерь харедим» [202].

Неудивительно, что по отношению к харедим светские израильтяне проявляют подчас нескрываемую ненависть. Во время войны в Персидском заливе, когда иракские ракеты обрушивались на Израиль, представлялась вполне реальной угроза химической войны. В то время как большинство израильтян испытывало чувство солидарности, Эфрон услышал от одной из студенток-гуманитариев Тель-Авивского университета такое пожелание:

«Лучше бы сейчас началась химическая атака на Бней-Брак (город, населенный преимущественно харедим), пока им не раздали новые противогазы [приспособленные для бородатых]. Тогда с ними раз и навсегда будет покончено» [203].

Антагонизм между сионистами и харедим сохраняется в израильском обществе и поныне. Евреи, осевшие в Канаде, Франции или России, осознав свою удаленность от «еврейских корней», обращаются именно к иудаизму. Они записываются в группы изучения Торы для начинающих, ходят в синагогу. В Израиле подобный шаг равносилен отказу от осознания себя светским евреем и «переходу в стан врага». Такая поляризация общества не имеет аналогов в современном мире.

Идеализация светского самосознания не уничтожила понятия святости – оно просто переместилось в новые, приобретающие сакральные свойства области жизни [204]. Сионизм – отнюдь не единственная область, где находит себе пристанище еврейский идеализм, прежде вдохновлявшийся Торой: наука, литература, борьба за мир и социальную справедливость также становятся «священными». Вот пример отношения к поэзии сестры национального героя Израиля Моше Даяна (1915–1981):