Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

Приехавший в августе 1961 года в Москву Блас Рока, один из близких соратников Фиделя Кастро, привез для советских руководителей важное письмо. Никита Сергеевич, читая перевод послания, отметил для себя несколько существенных моментов. В Гаване готовы провозгласить социалистический характер кубинской революции, приступить к созданию марксистской партии и просить Советский Союз выразить солидарность «в отношении Кубы против нападок и угрозы военного нападения Соединенных Штатов на нашу страну». Хрущев особо подчеркнул и стремление кубинцев обсудить «пути координации нашего производства сахара с потребностями социалистического лагеря» {666}.

Но чем больше проявляла Куба свое стремление к сближению с СССР, тем воинственнее становились Соединенные Штаты. Советская разведка докладывала Кремлю о реальности военной интервенции на мятежный остров. Возможно, что эти донесения ускоряли вызревание у первого секретаря необычно смелой, но крайне авантюрной идеи.

Громыко в своей книге пишет, что, когда в 1962 году он летел вместе с Хрущевым из Софии в Москву, первый секретарь неожиданно заговорил о далеком острове.

– Ситуация, сложившаяся сейчас вокруг Кубы, является опасной. Для обороны ее как независимого государства необходимо разместить там некоторое количество наших ядерных ракет…

Громыко, помолчав, ответил:

– Должен откровенно сказать, что завоз на Кубу наших ядерных ракет вызовет в Соединенных Штатах политический взрыв.

Министр иностранных дел вспоминал, что «Хрущев свои мысли высказывал мне, а затем на заседании Президиума без признаков какого-то колебания» {667}.

Лидеры государств, особенно тоталитарных, наиболее часто встречаются с руководителями двух ведомств: обороны и безопасности. В апреле 1962 года во время очередного доклада первому секретарю министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского о готовящихся испытаниях новой ракетной системы Хрущев перебил военачальника и без видимой прямой связи неожиданно задал вопрос:

– Родион Яковлевич, а что, если запустить в штаны американцев нашего ежа?

Малиновский, не закончивший объяснения особенностей развития самого крупного в СССР ракетного полигона, замолчал и вопросительно посмотрел на Хрущева.

Первый секретарь, как о давно назревшем, прямо сказал, что думает вот о чем: нельзя ли поставить наши ракетные системы на Кубе? Мы пока сильно отстаем, как доносит разведка, почти в пятнадцать раз, от США по боеголовкам. Это отставание мы не можем ликвидировать и за десять лет. В то же время ракеты у порога США резко меняют ситуацию и в огромной степени компенсируют наше временное отставание. Что думает по этому поводу маршал?

Малиновский после недолгой паузы ответил, что они с начальником Генштаба Маршалом Советского Союза Захаровым уже раза два обговаривали между собой этот вопрос. Но… это должно быть не военное, а политическое решение…

Хрущев, не желая дальше развивать тему, коротко резюмировал: обсудите еще раз эту возможность в самом узком кругу и через месяц доложите ваши соображения на заседании Президиума ЦК.

24 мая 1962 года состоялось памятное заседание Президиума ЦК. Протокола не велось. Сохранилась всего одна страница записи, которую поручили сделать генерал-полковнику СП. Иванову, начальнику Главного оперативного управления Генштаба, секретарю Совета Обороны.

В записях значится: «Вопрос о помощи Кубе обсуждался на Президиуме ЦК КПСС. С сообщением выступил Н.С. Хрущев. Выступили тт. Козлов, Брежнев, Косыгин, Микоян, Воронов, Полянский, все остальные члены Презид. и выступавшие поддержали и одобрили решение.

Решение: 1. Мероприятие «Анадырь» одобрить целиком и единогласно. (По получении согласия Ф. Кастро.)

2. Направить комиссию к Фиделю Кастро для переговоров».

Было признано стратегически целесообразным не только оказать прямую военную помощь Кубе, но и создать мощный плацдарм у дверей Соединенных Штатов, откуда в случае конфликта почти вся территория США находилась бы в зоне достижимости советских ядерных ракет.

Ну а как на эту идею отреагирует Фидель? Хрущев тут же предложил, а члены Президиума занесли это в решение, чтобы в ближайшие дни в Гавану отправились член Президиума Ш.Р. Рашидов, маршал С.С. Бирюзов и еще несколько лиц из Министерства обороны для проведения конфиденциальных переговоров с кубинским руководителем. На следующий день «Комиссия» (именно так именуется она в документе) в 11 часов дня была у Хрущева. В той же записке, которую вел СП. Иванов накануне, приписано: «У Н.С. Хрущева присутствовали Малиновский, Громыко, Андропов, Трояновский, Рашидов, Алексеев, Бирюзов, получившие инструктивные указания…».

В конце мая Рашидов, Бирюзов и будущий посол на Кубе А.И. Алексеев после первой встречи с Фиделем и его братом Раулем на другой день обговорили этот вопрос еще раз. Теперь дополнительно с кубинской стороны присутствовали Эрнесто Че Гевара, Освальдо Дортикос и Рамиро Вальдес. Вторая встреча была короткой; кубинские руководители выразили готовность принять на Кубе советские ракеты…

После возвращения делегации в Москву 10 июня результаты переговоров были доложены на заседании Президиума. Хрущев не хотел брать ответственность только на себя; он сознательно «повязывал» общим решением всех высших партийных функционеров. Возражений на этих заседаниях, естественно, не было. Ведь с ленинских времен повелось, что мнение первого лица – это мнение всех. Тот же СП. Иванов на том же самом листочке приписал: «10.6.62 г. Состоялось заседание Президиума. Присутствовали члены Президиума ЦК КПСС… После заслушивания о результатах поездки тов. Рашидова и Бирюзова состоялось обсуждение существа вопроса, после чего Малиновский Р.Я. зачитал записку, все проголосовали «за». Список присутствовавших на 1-й странице. Генерал-полковник Иванов» {668}.

Нужно пояснить. После доклада Рашидова министр обороны зачитал записку: «Председателю Совета Обороны товарищу Хрущеву Н.С. (особой важности. Экз. единственный). В соответствии с Вашими указаниями Министерство обороны предлагает: на о. Куба разместить Группу советских войск, состоящую из всех видов Вооруженных Сил, под единым руководством штаба группы во главе с Главнокомандующим советскими войсками на о. Куба…» За основу брались ракетные войска (дивизия в составе пяти ракетных полков), определялись сроки, доставка, финансирование и даже форма одежды. Записка состояла из семи страниц. На первой и поставили свои подписи члены Президиума, начиная с Хрущева. А подписана записка Малиновским и Захаровым с визой А.А. Епишева (начальника Главного политического управления) {669}.

Было решено, таким образом, создать на Кубе Группу советских войск (как в Германии, Польше, Венгрии), взяв за основу ракетные войска. Не случайно штаб группы формировался на базе управления 43-й ракетной армии. Хрущев требовал, чтобы операция по переброске крупной советской группировки за океан проходила в абсолютной тайне. Он почти ежедневно интересовался ходом ее подготовки.