Юлия Латынина - Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

В этом смысле злая воля Кремля играла двоякую роль. С одной стороны, Кремль раз за разом наносил страшные удары по самому уязвимому месту Грузии — торговому балансу и инвестициям. С другой стороны, ничто так, как Кремль, не мобилизировало реформаторов и не маргинализировало оппозицию. Если вы помните, стимулом в Риме называлась острая палка, которой кололи быка. Так вот, Кремль — такой же стимул для Грузии, как арабы — для Израиля.

Попытки Кремля убрать Саакашвили «конституционным путем» породили целую череду политических аферистов, разводящих российские власти на очередную порцию денег под окончательное решение грузинского вопроса.

Еще в 2006 году мелькнул и закатился Гиоргадзе с его шутовской партией; в 2008-м питерский бизнесмен Александр Эбралидзе вдруг заявил о своем намерении баллотироваться в президенты Грузии; среди жаждущих бороться с кровавой тиранией отметился даже Леван Пирвели, проживающий в Австрии и составивший себе состояние торговлей электричеством тогда, когда в Тбилиси не было света. А в 2009-м Путин пришел на день рождения Примакова и заявил, что вопрос воссоединения территориальной целостности Грузии вполне разрешим, если этим займется Евгений Максимович.

Грузинский политик, столующийся в Кремле, имеет в Грузии не больше шансов, чем в Израиле — оппозиционер, получающий деньги от ХАМАС. Это было понятно даже оппозиции, и поэтому она в Москву не спешила. Но рано или поздно эти два тренда — стремительная маргинализация оппозиции и привычка Москвы ставить на явных мошенников — должны были пересечься, и после провала митингов 2009 года грузинская оппозиция потянулась в Кремль. При этом нельзя было сказать, что эти люди ехали в Кремль, а потом теряли рейтинг. Они сначала теряли рейтинг, а потом ехали в Кремль.

Первым в Кремль протоптал дорожку бывший премьер Ногаидели. Партия Ногаидели даже заключила союз с «Единой Россией», но кремлевские смотрины не прошла. Кремль все-таки очень ориентирован на мнение консультантов из ci-devants , тбилисских аристократов из квартала Ваке, той интеллигенции, которая оскорблена тем, что новое демократическое правительство уравняло их с простыми мужланами, и которая выкрикивает на митингах националистические, а то и прямо нацистские лозунги (типа — «Саакашвили ненавидит Грузию, потому что он армянин», — как повторял ни раз и ни два один из идейных наставников оппозиции, знаменитый грузинский режиссер Роберт Стуруа). Для квартала Ваке Ногаидели всегда останется «парвеню» и «деревенщиной».

Другое дело — Нино Бурджанадзе. Она — само воплощение идеалов Ваке, этой грузинской Вандеи. Дочь секретаря райкома, а после, во времена Шеварднадзе и очередей за хлебом, — главы грузинского «Хлебопродукта». (О, эти советские чиновники, крепко переплетенные с советскими же цеховиками и с советскими же ворами, вроде друга семьи Таро Ониани.) Нино Бурджанадзе заняла пост спикера парламента еще до революции и стала членом революционного триумвирата именно как посредник и символ плавного перехода между старой и новой Грузией. «Встретиться с Бурджанадзе в 10 утра никогда не было возможно, потому что в это время она всегда у парикмахера», — ехидно сказал мне Каха Бендукидзе. «Говорят, главной проблемой ее пиарщиков было убедить ее не появляться на митингах в бриллиантах и мехах», — заметила мне журналистка Сафо Букия.

Нино Бурджанадзе оставалась членом правящей коалиции вплоть до последних парламентских выборов, на которых она потребовала число мандатов, непропорционально большое к скромным рейтингам ее партии. Саакашвили отказал. Бурджанадзе ушла в оппозицию. Видимо, она надеялась занять «прозападную» нишу, но это место оказалось занято Ираклием Аласания, бывшим спецпредставителем Грузии при ООН. К тому же рейтинг Бурджанадзе даже в родном Кутаиси упал чуть ли не до статистической погрешности: не всем в Грузии нравятся бриллианты, образовавшиеся тогда, когда население сидело без хлеба. И Бурджанадзе поехала в Кремль. О чем она договаривалась там, можно судить по простодушной реплике видного члена партии жуликов и воров Сергея Маркова: «Все говорили ей, что для этого еще ничего не готово, но она все равно решила продолжать».

После того как «Народная партия» объявила о подготовке к митингам, кровавый режим всадил ей жучок в системный блок компьютера. Этот-то жучок и записал разговор матери со своим сыном Анзором, где будущий «мирный митинг» обсуждается во всех подробностях: «500 жертв», «египетский вариант», «власть комитету», «чрезвычайное положение» и, наконец, завершающая фраза Анзора Бицадзе: «Если Коджорский батальон в меня выстрелит, первую атаку отобью. А потом пусть выясняют отношения со спецназом ГРУ».

Трудно представить, какой хохот последняя фраза вызвала в Грузии. Ведь если этот разговор прочтет посторонний, он может подумать, что Анзор Бицадзе — это такой молодой Александр Македонский, храбрый отпрыск неистовой Олимпиады. На самом деле Анзор Бицадзе — отборный экземпляр «золотой молодежи», известный разве страстью к автомобильным гонкам. Помните тех четырех идиотов, которые устроили в Женеве гонки на отцовских «мазератти» и «ламборгини»? Вот представьте, если бы они вместо гонок затеяли свергать кровавый швейцарский режим.

Кроме Анзора Бицадзе свержение кровавого режима готовили и другие, не менее достойные кадры. А именно — генерал Учава, который еще при Шеварднадзе умудрился быть арестованным за заговор (как мы помним, обычно при Шеварднадзе за это давали повышение), и очередной плюсквамперфектум от госбезопасности Батиашвили, который два года отсидел в тюрьме за помощь сванскому мятежнику Эмзару Квициани.

8 мая борцы за свободу собрались на ужин в ресторане «Сказка» и начали обсуждать технологические подробности мирного митинга. «Мы пойдем клином и нарушим строй», «Направления этого спецназа мы знаем». «Откуда какой автобус идет — и это мы тоже знаем». «У нас есть организованные вот эти клятвенники, да?!» «И к ним могут прибавиться другие организованные группы». «Мы должны реально знать, кто эти «боевики»». «Если мы знаем, что их не 500, а 50, мы рассчитаем на 50».

«Клятвенники», о которых рассуждают в «Сказке» — это 4 тыс. человек, которые, по словам Нино Бурджанадзе, должны были защищать мирный митинг от провокаций властей, а по показаниям арестованного Учавы, «полувоенная организация, в вооружение которой входили щиты и древки от флагов. Древки от флагов использовались как дубинки». Согласно Учаве, на вооружении мирных демонстрантов должны были состоять «рогатки, из которых можно стрелять железными шариками», и коктейли Молотова — жечь машины и занимать телевидение.