Фарид Закария - Постамериканский мир будущего

В возникшей атмосфере страха и паники эффект, скорее всего, будет противоположным. Если случится новое нападение, почти с полной уверенностью можно предвидеть две вещи. Реальный эффект от нападения будет ограниченным, что позволит стране быстро вернуться в норму. А вот Вашингтон придет в бешенство. Политики будут лезть из кожи вон и клясться стереть в порошок, истребить и уничтожить... кого-нибудь. Ответный удар может быть полезным и важным - если попасть в нужную цель. Но что если преступники базируются в Мюнхене, Мадриде или в Трентоне? Весьма вероятно, что следующая атака будет осуществлена из стран, которые и понятия не имеют, что стали прибежищем для террористов. Будем ли мы бомбить Британию или Испанию, потому что на их территории скрываются террористические ячейки?

Предсказуемой реакцией на новый террористический акт станет возрастание контроля за передвижением, частной жизнью и ограничение гражданских свобод, что уже вылилось в огромные экономические, политические и моральные потери для Америки. Процесс проверки пассажиров в аэропортах, который обходится примерно в 5 миллиардов долларов ежегодно, становится все более трудоемким по мере того, как каждый год выявляются новые потенциальные риски. Визовая система, уже превратившаяся в ограничительную и запретительную, будет становиться еще более жесткой -всякий раз, как через нее просочится бандит. Ни одна из этих процедур не учитывает компромисса между требованиями безопасности и потребностью в открытости и гостеприимстве. Все организуется таким образом, чтобы в любой момент, в любом месте чиновник мог остановить, допросить, арестовать и депортировать человека.

Далеко не только терроризм нас страшит. Лу Доббс из СNN стал рупором впавших в паранойю и больных слоев общества, выступая против угнетающих нас мрачных сил. Для многих правых незаконная иммиграция стала маниакальной идеей. Партия свободного предпринимательства создала себе репутацию полицейской силы, главная цель которой состоит в том, чтобы запретить людям работать. Демократы обеспокоены заработками работающих в Соединенных Штатах, но теперь эти страхи сфокусированы на беспошлинной торговле. И хотя защита американских фирм от конкуренции - это верный путь к снижению производительности труда, открытая экономическая политика быстро теряет поддержку внутри партии. Историческая перестройка, которой Билл Клинтон подверг свою партию - направленная в будущее, к рынкам, торговле и эффективности, - сходит на нет в поиске дешевой популярности. Касается ли это терроризма, торговли, иммиграции или интернационализма, политическую динамику нынешних Соединенных Штатов нужно сдвигать с мертвой точки.

Внешняя политика - это порою то, что мы делаем, но порою это также то, кем мы являемся. Хьюберт Хамфри сказал, что Закон о гражданских правах от 1964 года был одним из важнейших элементов внешней политики того десятилетия. Америка в качестве места часто бывала отличным противоядием от внешней политики США. Когда действия Америки в разных уголках мира представлялись жесткими, ошибочными или несправедливыми, сама Америка всегда была открыта, приветлива и толерантна. Помню, как я ребенком приехал в Америку в 1970-е годы, во времена, когда Индия как государство официально исповедовала антиамериканизм. Пережитая мною американская действительность опровергла тот пропагандистский и карикатурный образ, который создавался ее врагами. Но сегодня, благодаря небрежности, страху и бюрократической трусости, карикатура грозит превратиться в реальность.

По большому счету, открытость - величайшая сила Америки. Многие искушенные политические аналитики убеждены, что их идеи позволят улучшить производительность труда, систему накопления сбережений и здравоохранения в Америке. Пожелаем всем им удачи. Но исторически Америка преуспела не из-за хитроумных правительственных программ, а благодаря энергичности ее общества. Америка стала процветающей, потому что оставалась открытой всему миру: товарам, услугам, идеям, изобретениям, а самое главное - людям и культурам. Эта открытость позволила нам реагировать на новые экономические времена быстро и гибко, с легкостью осуществлять перемены и раздвигать границы свободы личности и самоуправления. Это позволило Америке создать первую универсальную страну - место, где люди со всех концов света могут работать, смешиваться с другими людьми, соединяться с ними и иметь общую на всех мечту и судьбу. В 1982 году я приехал сюда 18-летним студентом из Индии, расположенной в восьми тысячах миль от США. Америка находилась не в лучшей форме. В декабре того года уровень безработицы достиг 10,8 процента, выше чем когда бы то ни было после Второй мировой войны. Вьетнам, Уотергейт, энергетический кризис, кризис с заложниками в Иране - все это подорвало уверенность Америки в себе. В памяти людей еще были свежи образы вертолетов на крыше американского посольства в Сайгоне, отставка Никсона, длинные очереди на заправках и заложники с повязками на глазах. Находившийся на подъеме Советский Союз расширял зону влияния далеко за пределы своих границ, от Афганистана до Анголы и Центральной Америки. В июне того года Израиль вторгся в Ливан, сделав неустойчивую ситуацию на Ближнем Востоке еще более напряженной.

И при этом Америка была удивительно открытой страной. Рейган объединил ее. Несмотря на рекордно низкий рейтинг поддержки в тот период, находясь в самом центре бури, он излучал оптимизм. Перед лицом набирающей силу Москвы он уверенно говорил о смертельном кризисе советской системы и предсказывал, что она окончит свои дни «на свалке истории». Центральной политической фигурой был спикер палаты представителей Томас О'Нилл, доброжелательный ирландец, олицетворявший благородство и терпимость либерализма старой школы. Куда бы я ни направлялся, везде меня встречал теплый и дружеский прием. Это было чувство, которое я прежде никогда не испытывал: страна широко открыта навстречу миру, будущему, каждому, кто любит ее. Юному гостю казалось, что она бесконечно щедра и вселяет большие надежды.

Для процветания Америки в эти новые и многообещающие времена, во имя ее успеха на фоне расцвета остального мира, ей необходимо пройти лишь одно испытание. Она должна стать тем местом, которое манит и восхищает юного студента, приезжающего в страну сегодня, - таким, каким она была для неловкого 18-летнего парня поколение тому назад.

та книга - результат моих путешествий, чтения других книг I и размышлений нескольких последних лет, но также она и плод страсти. Я приехал в Америку молодым человеком, влюбился в эту страну, создал в ней семью и построил свою жизнь. Я желаю этой стране только самого лучшего, и я твердо верю, что американская сила и американская воля - если страна верно ими распорядится - принесут пользу как Америке, так и всему миру.