Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных

У каждого человека и у каждой группы свои представления о демократии. Одна из самых больших проблем связана с тем, что у нас в стране под демократией часто понимают анархию. Демократическая форма правления в чистом виде нормально работает только в странах с определенным уровнем достатка. К сожалению, когда этот достаток ниже желаемого уровня, возможность проведения справедливых, абсолютно честных выборов, как этого требуют все вокруг, неосуществима. Даже если задействовать все ресурсы, то на выборах все равно обязательно победит какая-нибудь помесь Макашова с Рогозиным — человеконенавистник и милитарист, требующий немедленной крови и дележа всего вокруг, а в стране установится охлократический и фашистский режим. Когда в стране происходит колоссальная люмпенизация выборов, к власти приходят вурдалаки. И народ ужаснется, потому что демократия (кстати, Аристотель никогда ее не превозносил) — институт по своей природе очень сложный, и он начинает работать только с момента, когда общество достигает определенного уровня, в том числе и благосостояния. Потому что если определенный процент людей живет ниже черты бедности, то их всегда будут интересовать совершенно иные идеи. Это очень опасная тема, очень сложная. Знаете, когда разгоняли Марш несогласных, все кричали: «Какой кошмар, зачем их бьют, зачем их арестовывают!» — но когда точно теми же методами разогнали марш националистов в Ставрополе, никто из правозащитников не пикнул. Хотя методы были точно такие же. Точно те же аресты.

А пока в России существует де-факто аристократическая форма правления, но с демократическими методами проведения выборов. Ту конституцию, которая прописана, крайне условно можно назвать демократической по той простой причине, что в стране нет главного условия для существования демократии. Главное условие для существования демократии — это законодательная защита частной собственности. А в России частная собственность абсолютно никак и ничем не защищена. Как следствие, люди не равны перед законом. Поэтому серьезно говорить о демократии не только как об избирательном процессе, а как о форме управления сложно. Необходимо очень четко понимать, что стоимость бизнеса в России равна тому, сколько стоит этот бизнес отобрать: все списки «Форбса» — для идиотов. Гуцериев тоже думал, что его бизнес чего-то стоит.

Сегодня существует немалое количество политологов, политических партий и общественных движений, которые пытаются разъяснить всему миру, что же именно Путин имеет в виду — в чем идеология Путина, в чем подход Путина, каково направление движения Путина. Мне кажется, что все они глубоко заблуждаются. Любая попытка объяснить политику Путина обречена на провал, потому что нередко Путин реагирует на преходящие обстоятельства. У него не путь, а, скорее, искреннее убеждение и понимание величия выбранной им функции. Именно поэтому Путин уже давным-давно гораздо больше, чем простой питерский офицер, когда-то ушедший в отставку. Он — Президент великой страны, человек, который, несмотря ни на что, смог соответствовать занимаемой им столь непростой должности.

Любому нормальному человеку хотелось бы найти вариант, при котором Путин останется востребованным в сфере общественной политики. Потому что деятелей такого масштаба и такого авторитета, с таким успешным резюме — не много. Реально Путин на посту Президента оказался хорошим Президентом. Это важно.

К сожалению, в нашей стране в самом существовании Президента заложено бросающееся в глаза противоречие. Конституция, которая была написана в 1993 году и которую Путин не хочет менять по тем же причинам, по которым он не стал Штирлицем — потому что он юрист и законник и для него понятие закона священно, — эта Конституция дает Президенту практически неограниченную власть. Путин, что интересно, ни в коей мере не пытался это изменить. По большому счету он всего лишь старался убрать людей, у которых в детстве был совсем другой детский садик. Ведь что отличает Путина от олигархов? Они ходили в разные детские сады. Путин убирал тех, кто ему классово чужд — людей с идеологией колонизаторов, которые зарабатывают деньги здесь, но мечтают жить и живут за границей. Он пытался этих людей поменять на тех, кто, на его взгляд, является патриотом. Однако сама структура правления и система принятия решений осталась такой же, какой была десять лет назад. Изменились люди, изменились задачи, но каналы влияния и структурирование остались прежними.

Политика Президента не является публичной. Путин пытается создать действительно демократическое, как по форме, таки по содержанию, государство, но ему в этом упорно мешают. Путин не оставляет ни одного вопроса. Страна у нас, конечно, криминальная, но ведь именно Путин настоял на том, чтобы вычеркнуть ряд людей из списка кандидатов в Государственную Думу. Я не хочу говорить, хорошо это или плохо, это уже другой вопрос. Но конкретика есть — это известные авторитеты. Почему ими не занимаются правоохранительные органы?

Этого не хотят депутаты, этого не хотят партии, этого не хотят люди! Путин упорно говорит: «Так должно быть, потому что должно быть торжество закона!» — но для большинства граждан это абсолютно пустая, ничего не значащая фраза. Для них торжество закона — абстракция, так как в нашей стране издавна существуют проблемы как с самими законами, так и с их воплощением в судебной системе. Наш народ намного более склонен выбирать себе доброго царя, и здесь образ Путина идеально соответствует пожеланиям — в точности так же, как образ всех его бояр соответствует поговорке «Любит царь, да не любит псарь», поэтому очень выгодно считать, что царь не знает. Во многом правление Путина, если угодно, описывается совершенно справедливой классической фразой: «Задача государя и государства состоит не в том, чтобы наступил рай на земле, а в том, чтобы не наступил ад!» Многие не понимают, что решения, которые вершит Путин, всегда принимаются с оглядкой на один главный критерий — не навреди! Исходя из этих соображений он, конечно же, достиг всего, к чему стремился.

К большому сожалению, уничтожив врагов и убив дракона олигархического, Путин сам стал драконом чиновничьим, приведя за собой всю эту ненасытную армаду и при этом не передав народу реальную власть и, может быть, даже не очень четко осознавая, каким все-таки образом возможно это сделать. Ему кажется, что необходим переходный период, который он в данный момент возглавляет, и он с лихвой преуспевает в этом. Дело в том, что демократия в современном представлении, как мы ее знаем, родилась во времена Древней Греции, став результатом единоличного, очень жесткого правления Солона. Нечто похожее мы наблюдаем сейчас. И личная трагедия Путина заключена в том, что даже в самом ближайшем его окружении нет доминанты закона. Люди, которым он бесконечно доверяет, хоть и отличаются высокими личностными характеристиками, до сих пор мыслят категориями «свой — чужой», а не «профессионал — дилетант». Пожалуй, теми немногими, кто полностью отошел от такого рода ментальности, являются Сергей Борисович Иванов и Дмитрий Анатольевич Медведев. Для них уже не является определяющим фактор места или времени рождения. Тем не менее, в структуре Путина все равно действует иная управленческая модель. Президент давно не управляет страной, это делают люди, которые от его имени рулят в своих конкретных коммерческих интересах.