Людвиг Мизес - Либерализм

Поскольку условия, предполагаемые классической доктриной свободной торговли, а именно немобильность капитала и рабочей силы, больше не существовали, разграничение последствий свободы торговли для внутреннего и внешнего рынка также неизбежно лишилось своей обоснованности. Если капитал и труд также свободно могут перемещаться между странами, как и в границах каждой из них, тогда нет никаких оснований для разграничения между последствиями свободной торговли во внутренней и внешней торговле. В этом случае то, что было сказано для первой, справедливо и для второй: в результате свободы торговли для производства будут использоваться только те места, где условия для него сравнительно благоприятны, тогда как места, где условия производства сравнительно неблагоприятны, останутся неиспользованными. Капитал и труд перемещаются из стран с менее благоприятными условиями производства в страны, где условия производства более благоприятны, или, точнее, из давно освоенных, плотно заселенных европейских стран в Америку и Австралию, предлагающие более благоприятные условия для производства.

Для европейских стран, которые помимо старых районов заселения в Европе имели в своем распоряжении заморские территории, пригодные для колонизации европейцами, это означало только то, что они поселяют часть своего населения за океаном. Например, в случае с Англией часть ее сыновей живет сейчас в Канаде, Австралии или Южной Африке. Эмигранты, покинувшие Англию, могли сохранить свое английское гражданство и национальность на своей новой родине. Но для Германии положение дел было иным. Эмигрировав, немец селился на территории чужой страны и оказывался среди людей другой национальности. Он становился гражданином иностранного государства, и следовало ожидать, что спустя одно, два или самое большее три поколения связь его детей с немецким народом прекратится, что станет завершением процесса ассимиляции. Германия столкнулась с проблемой: должна ли она безразлично смотреть на то, как часть ее капитала и ее народа эмигрирует за океан.

Не следует совершать ошибку и полагать, что проблемы торговой политики, с которыми столкнулись Англия и Германия во второй половине XIX в., были одинаковыми. Для Англии это был вопрос о том, следует ли ей позволить большому количеству своих сыновей эмигрировать в доминионы, и не было никаких причин каким-либо образом препятствовать их эмиграции. Для Германии же проблема заключалась в том, стоять ли ей в стороне, в то время как ее граждане эмигрируют в британские колонии, в Южную Америку, где, как следовало ожидать, с течением времени они откажутся от своего гражданства и национальности так же, как это уже сделали сотни тысяч и миллионы тех, кто эмигрировал раньше. Не желая, чтобы это случилось, Германская империя, в 60-е и 70-е гг. двигавшаяся в направлении к политике свободной торговли, к концу 70-х гг. переключилась на политику протекционизма. Она отгородилась от остального мира импортными пошлинами с целью защитить сельское хозяйство и промышленность Германии от иностранной конкуренции. Под защитой пошлин сельское хозяйство Германии было способно до некоторой степени выдерживать конкуренцию с Восточной Европой и заморскими территориями, фермы которых работали на более хорошей земле, а промышленность Германии получила возможность образовать картели, которые удерживали внутренние цены выше цен мирового рынка, давая возможность использовать полученную таким образом прибыль, чтобы за рубежом держать цены ниже, чем у конкурентов.

Но конечная цель, которую стремились достичь путем возврата к протекционизму, не могла быть достигнута. Чем больше дорожала жизнь и росли издержки производства в Германии как прямое следствие протекционистских тарифов, тем в более сложном положении оказывалась ее торговля. Конечно, Германии удалось совершить мощный промышленный скачок в первые три десятилетия эпохи новой торговой политики. Но этот скачок произошел бы и в отсутствие протекционистских тарифов, ибо он прежде всего был результатом внедрения новых технологий в металлургической и химической промышленности Германии, которые позволили им лучше использовать природные ресурсы, имевшиеся в стране в изобилии.

Антилиберальная политика, уничтожив свободное перемещение рабочей силы в международной торговле и значительно ограничив даже мобильность капитала, в определенной степени уничтожила различия, существовавшие в условиях свободной торговли между началом и концом XIX в., и вернула мир к тем условиям, которые преобладали в то время, когда доктрина свободной торговли впервые была сформулирована. Снова капитал и прежде всего труд были ограничены в своем передвижении. В существующих сегодня условиях беспрепятственная торговля потребительскими товарами не способна стимулировать никаких миграционных движений. И вновь результатом было бы такое положение дел, при котором отдельные народы мира будут заняты в тех видах и отраслях производства, для которых в их странах существуют относительно лучшие условия.

Каковы бы ни были предпосылки развития международной торговли, протекционистские тарифы могут привести лишь к одному : помешать вести производство там, где для него существуют наиболее благоприятные природные и общественные условия, и вынудить вести производство там, где условия хуже. Результатом протекционизма поэтому является снижение производительности человеческого труда. Сторонник свободной торговли далек от отрицания того, что зло, с которым народы мира желают бороться посредством политики протекционизма, действительно является злом. Он лишь утверждает, что средства, рекомендованные империалистами и протекционистами, не способны уничтожить это зло. Поэтому он предлагает другой путь. Чтобы создать необходимые условия для прочного мира, либерал желает изменить одну характерную черту современной международной ситуации, а именно тот факт, что эмигранты из таких стран, как Германия и Италия, с которыми при разделе мира обошлись как с падчерицами, должны жить в районах, где в результате принятия на вооружение антилиберальной политики они обречены на утрату своей национальности.

Либерализм иногда упрекают в том, что его программа преимущественно негативна. Утверждают, что это следует из самой природы свободы, которую можно мыслить только как свободу от чего-либо, ибо требование свободы заключается, в сущности, в отвергании разного рода притязаний. С другой стороны, полагают, что программа авторитарных партий позитивна. Поскольку с терминами «негативный» и «позитивный» связаны вполне определенные ценностные суждения, такая манера высказывания уже содержит в себе скрытую попытку дискредитировать политическую программу либерализма.