Людвиг Мизес - Либерализм

Читая более новую политическую литературу на английском языке, следует помнить, что сегодня в английском языке слово «либерализм» часто понимается как обозначающее умеренный социализм. Сжатое изложение либерализма дано англичанином Л. Т. Гобхауcом [L. T. Hobhouse] в работе Liberalism (1911) [82]и американцем Джэкобом Холландером [Jakob H. Hollander] в книге Economic Liberalism (1925). Еще более удачным введением во взгляды английских либералов являются: Hartley Withers, The Case for Capitalism (1920); Ernest J. P. Benn, The Confessions of a Capitalist (1925); If I Were a Labor Leader (1926); The Letters of Individualist (1927) (последняя книга включает библиографию (p. 74 et seq .) английской литературы по основным проблемам экономической системы); The Return to Laissez Faire (London, 1928).

Критика протекционистской политики представлена книгой: Francis W. Hirst, Safeguarding and Protection (1926).

Поучительна также запись публичного диспута, проведенного в Нью-Йорке 21 января 1921 г., между Селигменом и Ниарингом [E. R. A. Seligmann и Scott Nearing] на тему «Капитализм может предложить рабочим в Соединенных Штатах больше, чем социализм».

Введение в социологическую мысль можно найти в: Izoulet, La cite moderne (первое издание – 1890) и R. M. MacIver, Community (1924).

История экономических идей представлена в: Charles Gide and Charles Rist, Historie des doctrines economiques (разные издания) [83], Albert Schatz, L’individualisme economique et social (1907) и Paul Barth, Die Philisophie der Geschichte als Soziologie (разные издания).

Роль политических партий обсуждается Вальтером Зульцбахом [Walter Sulzbach] в Die Grundlagen der politischen Parteibildung (1921). Оскар Кляйн-Хаттинген [Oskar Klein-Hattingen, Geschichte des deutschen Liberalismus (1911/1912, 2 vol.)] дает обзор истории немецкого либерализма, а Гвидо де Руджеро рассказывает о либерализме в Европе в: Guido de Ruggeiro, The History of European Liberalism (Oxford, 1927) [84].

В заключение я назову те свои работы, которые тесно связаны с проблемами либерализма: Nation, Staat und Wirtschaft: Beitrage zur Politik und Geschichte der Zeit (1919), английский перевод (1983); Antimarxismus (Weltwirtschaftlisches Archive, Vol. XXI, 1925); Kritik des Interventionismus (1929), английский перевод (1977); Socialism (1936) [85], c Planned Chaos , (1951) [86]; Omnipotent Government (1944) [87]; Human Action (1949) [88]; The Anti-Capitalistic Mentality (1956) [89].

Люди, знакомые с работами по либерализму, появившимися в последние несколько лет, и с современным словоупотреблением, возможно, возразят, что то, что называлось либерализмом в этой книге, не совпадает с тем, что понимается под этим термином в современной политической литературе. Я далек от того, чтобы спорить с этим. Наоборот! Я сам специально обращал внимание: то, что сегодня подразумевается под термином «либерализм», особенно в Германии, прямо противоречит тому, что история идей должна обозначать как «либерализм», сути либеральной программы XVIII и XIX в. Почти все, кто называет себя «либералами» сегодня, отказываются открыто декларировать свою приверженность частной собственности на средства производства и отстаивают мероприятия частью социалистические, частью интервенционистские. Они пытаются обосновать это тем, что сущность либерализма заключается не в приверженности институту частной собственности, а в каких-то других вещах, и эти другие вещи требуют дальнейшего развития либерализма, так что сегодня он больше не должен защищать частную собственность на средства производства, а вместо этого должен выступать либо за социализм, либо за интервенционизм.

По поводу того, что может скрываться под «другими вещами», псевдолибералы должны еще нас просветить в этом вопросе. Мы много слышим о гуманизме, великодушии, реальной свободе и т. д. Все это прекрасные и благородные чувства, и каждый с готовностью под ними подпишется. Фактически все идеологии под ними подписываются уже сейчас. Любая идеология – не считая самых циничных философских школ – верит в то, что является поборником гуманизма, великодушия и реальной свободы и т. д. Социальные теории отличаются друг от друга не по конечной цели всеобщего человеческого счастья, к которому все они стремятся, а по способу, которым они пытаются эту цель достичь. Отличительной чертой либерализма является то, что он предлагает достичь этого при помощи частной собственности на средства производства.

Но в конце концов, терминологические вопросы имеют второстепенную важность. Значение имеет не название, а то, что им обозначается. Как бы фанатично кто-либо ни был настроен против частной собственности, он все же должен согласиться с тем, что кто-то может быть ее сторонником. И если он с этим соглашается, то у него, разумеется, должно быть какое-то название, чтобы как-то обозначить это направление мысли. Следует спросить тех, кто сегодня называет себя либералами: как они назовут идеологию, которая отстаивает идеологию частной собственности на средства производства? Возможно, они ответят, что желают назвать ее «манчестеризм» [90]. Слово «манчестеризм» первоначально предназначалось для осмеяния и оскорбления. Тем не менее это не препятствовало бы использованию его для обозначения либеральной идеологии, если бы не тот факт, что это выражение до сих пор всегда использовалось для обозначения экономической, а не общей программы либерализма.

В любом случае школа, отстаивающая частную собственность на средства производства, должна иметь право претендовать на то или иное название. Но лучше всего сохранить верность историческому названию. Новая традиция словоупотребления, позволяющая даже протекционистам, социалистам и милитаристам называть себя «либералами», когда им это удобно, приведет только к путанице.

Скорее можно было бы поднять вопрос о том, не следует ли в интересах содействия распространению либеральных идей дать идеологии либерализма новое название, чтобы обойти общее предубеждение против него, особенно в Германии. Это предложение исходит из лучших побуждений, однако совершенно несовместимо с духом либерализма. Подобно тому как либерализм из внутренней необходимости должен воздерживаться от любых хитростей пропаганды и всех неискренних средств завоевания всеобщего признания, которыми пользуются все остальные движения, точно так же он не должен отказываться от старого имени просто потому, что оно непопулярно. Именно потому, что слово «либерал» имеет в Германии бранный оттенок, либерализм должен крепко за него держаться. Не следует облегчать путь к либеральным взглядам, ибо важно не то, что люди сами провозглашают себя либералами, а то, что они становятся либералами и думают и действуют как либералы.

Второе возражение, которое может быть выдвинуто против терминологии, используемой в этой книге, состоит в том, что либерализм и демократия не понимаются здесь как противоположности. Сегодня в Германии «либерализм» часто используется для обозначения доктрины, политическим идеалом которой является конституционная монархия, а «демократия» понимается как доктрина, видящая свой политический идеал в парламентской монархии республики. Этот взгляд даже исторически абсолютно несостоятелен. Именно за парламентскую, а не конституционную монархию боролся либерализм, и его поражение в этом отношении заключалось как раз в том, что в Германской империи и в Австрии можно было добиться только конституционной монархии. Победа антилиберализма состоит в том, что немецкий Рейхстаг был столь слаб, что его правильно, хотя и невежливо, было бы охарактеризовать как «клуб болтунов», а лидер консервативной партии, сказавший, что одного лейтенанта и двенадцати солдат было бы достаточно, чтобы распустить Рейхстаг, был прав.