Валерия Новодворская - Последовательный диссидент. «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой»

Про меня, правда, написали, что я разумом слаба, но еще Чацкий упоминал, что в этой стране один день проживешь — и рассудок не уцелеет.

Главное, читатель, не верь печатному слову.

И непечатному тоже не верь.

Михаил Дегтярь, телерепортер:

Над Валерией Ильиничной Новодворской посмеивались. Мол, толстая, старая дева, несет чушь… Те, кто над ней вот так смеялся, мизинца ее не стоят. Ублюдки, они даже не понимали, что значит пройти ужасы советских психиатрических больниц, ужасы советских тюрем, ужасы сухих голодовок… И при этом не измениться. Пока она жила, были критерии. Теперь их нет. Я, например, не знаю другого такого человека в России.

Евгений Криштафович, эстонский общественный деятель:

Все наши встречи с Новодворской всегда были очень яркими, и я помню их, конечно, в деталях. Наверное, и потому, что они были довольно редкими. Например, я хорошо помню, как после аудиенции у Ильвеса мы поехали с ней и Константином Боровым ужинать в ресторан «Paat» в Виймси. А до этого случился забавный инцидент.

Новодворской после ее выступления в таллинской Кесклиннаской гимназии дети подарили коробку шоколадных конфет «Калев». Надо сказать, она была страшная сладкоежка, что ей при ее состоянии здоровья было не особенно можно. Поэтому Боровой, который ревностно следил за ее диетой, пытался эту коробку как-то изъять. И придумал способ: спровоцировал Валерию Ильиничну на спор, как аудитория в Таллине отреагирует на предложение Новодворской почтить минутой молчания память всех борцов за свободу Эстонии, включая тех, кто сражался за это в мундирах оккупационных армий (в том числе Waffen SS). До этого она проделала уже такую штуку во время своей лекции в Тарту, и там все повскакивали со своих мест, конечно, как ошпаренные и стояли по стойке «смирно», смахивая украдкой слезы гордости и умиления.

В Таллине мы ждали, что мнения разойдутся, и моей задачей было зафиксировать, будут ли те, кто демонстративно проигнорирует предложение о минуте молчания. Конфеты были отданы мне на хранение, и их судьба должна была решиться в зависимости от того, будут ли в зале «невставшие». Невставшие были (какие-то русские журналисты), и меня потом даже отдельно пропесочили в тибла-прессе:

«Потом, когда Валерия Ильинична предложила всем почтить эстонских легионеров минутой молчания, все они дружно встали, а г-н Криштафович начал озираться по сторонам, выискивая, видимо, несогласных. Эта сюрреалистическая картина напомнила мне блаженные времена совка, которые я, к счастью, не очень застала, но о которых хорошо знаю как человек, преподававший в университете в том числе историю российской цензуры и историю литературы ХХ века. „Мы поименно вспомним тех, кто не встал“, — читалось во взгляде» («День за днем», 30 апреля 2010).

Очень мне нужно вас, коммуняк, помнить, блин! Мне конфеты справедливо делить надо было!

В конечном счете сторонами — Новодворской и Боровым — было решено, что конфеты съест Криштафович, а Валерия Ильинична сможет за ужином заказать себе порцию мороженого, без того чтобы Боровой высказал ей за это нарекание. Причем конфеты делили в приемной у Ильвеса, и адъютант президента никак не мог понять, чего эти русские так громко спорят из-за какого-то шоколада.

Получив вечером в «Paat» порцию мороженого с фруктами, Новодворская была так искренне счастлива, что скрыть это было невозможно ни от кого в ресторане. Закончив с десертом, она изъявила желание спуститься на террасу к морю, присела на камень… и запела!

Пела она «Веселый ветер» Дунаевского, песню Роберта. Идеалистическая, доложу я вам, была картина: вечер, закат, побережье Виймси, штиль на море, сидит наша Лерочка возле воды, светится от счастья, как новый червонец, и задорно поет:

Я очень пожалел, что не успел сделать видео — за него бы, наверное, много денег удалось срубить и сделать человечество капельку счастливее. А так эта прекрасная картина осталась только в моей памяти. Когда Новодворская была в Таллине, мой приятель, работавший тогда русским редактором латвийского сайта politika.lv, попросил сделать с ней интервью. Я выполнил его просьбу, мы с Валерией Ильиничной целый час проговорили на диктофон на темы, связанные с Латвией, и расшифровка беседы заняла полтора десятка печатных страниц. Я позвонил в Ригу и сказал, что моя рука не поднимается вырезать ни одного слова из интервью великой Новодворской, поэтому пусть редактор сам решает, что он будет переводить, а что нет. В конечном счете там тоже решили, что интервью следует опубликовать полностью, без купюр. Ниже вы можете прочитать его и по-русски, и по-латышски, но вот ключевая цитата: «Демократический Союз — это карета скорой помощи с элементами реанимации. В Латвию нас не вызывали, но если позовут — приеду».

И через полтора года, когда в феврале 2012 года в Латвии грянул референдум по языку, Новодворская и Боровой по приглашению объединения «Демократические патриоты» поехали в Ригу — убеждать русских не вестись на чекистские провокации. Я, разумеется, поехал за ними.

Помню, как мы пошли в Саейму, где Инара Мурниеце устроила спецзаседание комиссии по правам человека, посвященное визиту высоких российских гостей. Валерия Ильинична высказалась там, что в Латвии ситуация с правами русских отличная, даже слишком, кое-где надо бы подсократить их возможности. В частности, в проведении на деньги иностранных разведок разного рода референдумов, подрывающих межнациональный мир.

Реакция на это последовала истерическая, в чекистском духе: мэр Риги Ушаков, великой культуры человек, назвал российских правозащитников Бивисом и Батхедом и всячески препятствовал их пресс-конференции в Рижской думе, а карманная собачка Ушакова, нынешний депутат Европарламента Андрей Мамыкин, в передачу которого пришли Новодворская с Боровым, в прямом эфире спрашивал у Валерии Ильиничны: «Правда ли, что ваш внешний вид — это результат воздействия карательной медицины?»

Тем не менее Новодворская, безусловно, гнула свою линию очень твердо. На своей открытой встрече с рижанами на факультете журналистики Латвийского университета она прямо сказала: «Этот референдум — это хамство. Кому не нравится государственный язык в Латвии, добро пожаловать к нам в Россию!» Помню, сидевший со мной рядом депутат от «Visu Latvijai!» Давис Сталтс сказал мне, что даже он вряд ли бы позволил себе так прямо высказаться на эту тему. Кстати, после встречи мы обсуждали эту тему и с будущим министром юстиции Янисом Бордансом, когда он подвез меня на ужин, и тоже сошлись во мнении, что все эти вещи в лицо русским должна была сказать именно Новодворская. Ей абсолютно нечего было противопоставить, ее можно было только оскорблять от полного бессилия.