Валерия Новодворская - Последовательный диссидент. «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой»

Но обо всем этом есть сегодня кому сказать и получше меня. Я хочу взглянуть на Лерину смерть с другого конца. В Интернете пишут, что причиной смерти послужило заражение крови вследствие травмы ноги, полученной полгода назад. Лера не стала тогда обращаться к врачу, а занялась самолечением. И вот результат. Всем нам урок: не лениться лишний раз пойти к доктору из-за любой, вроде бы даже пустячной царапины.

Александр Тимофеевский, питерско-московский эстет и декадент, яркий кинокритик и публицист, гуру российского глянцевого журнализма:

Царствие ей Небесное.

Над В. И. всегда смеялись. Последние двадцать лет каждое ее слово встречалось дружным гы-гы. И смеющиеся все теснее сплачивались в стадо и все громче говорили о своем национальном ренессансе, о будущем, в котором В. И. нет места. Про будущее не уверен. Маятник качается в обе стороны. И со стадом бывают разные неприятности. Иногда оно бросается с крутизны в море и гибнет в воде. А одинокий путь получает воздаяние. У А. К. Толстого есть прекрасные стихи, которые в день смерть Валерии Ильиничны Новодворской уместно вспомнить.

Евгений Фридлянд, продюсер:

Все пишут о Новодворской… Мы могли подсмеиваться над ней, но было бы лицемерием не признать ее заслуг перед страной, перед демократическим выбором! Она прекрасно знала историю и бескомпромисно клеймила позором мерзавцев! Я был с ней лично не знаком, но переписывался на каком-то сайте партии! Она молодец! Честная, открытая, боец — такой и останется в нашей памяти!

Юрий Феклистов, «7 дней»:

Еще одна утрата близкого мне человека. Я в 1989 году был задержан ОМОНом на Маяковке перед началом митинга Демсоюза. Валерия Ильинична при встрече извинилась передо мной. Я был поражен. «Называйте меня на „ты“ и Лерой», — просила она. С ее подачи я был первым журналистом, сделавшим репортаж из Лефортовской тюрьмы, где она последний раз сидела перед путчем 1991 года… Потом подарила мне автобиографическую книгу. Из нее я узнал, что первый раз ее привезли в Лефортово 7 ноября 1969 года (ей было 19 лет), после того как она с балкона Кремлевского Дворца съездов разбросала листовки «Долой КПСС!» на торжественном собрании к 50-летию ВОСР. Потом были психушки, где ей кололи серу в спинной мозг, втыкали иголки под ногти и пр. Но они не смогли ее сломать. Настоящая революционерка, убежденная, умная, ранимая женщина… Простите нас, Валерия Ильинична… И спасибо за то, что Вы были с нами. Мы будем Вас помнить, пока мы живы…

Лев Рубинштейн, поэт:

Она была человеком-эпохой.

К ней относились, мягко говоря, по-разному. Мне приходилось общаться с людьми, относящимися к ней как к пророку. Мне приходилось видеть и слышать тех, кто считал ее чуть ли не личным своим врагом. Кто-то считал ее юродивой. Кому-то казалась она смешной. Но вот скучной и монотонной ее не считал никто.

Многим казалось, что она состояла из одних лишь углов, за которые постоянно зацеплялись и об которые болезненно стукались те, кто проходил мимо.

Она казалась очень неудобным человеком, каковыми бывают или очень масштабные люди, или дети. А в ней и правда была совсем детская душа с ее верой в конечную справедливость, в то, что добро в результате непременно побеждает зло.

Ярость и миролюбие, не всегда уютная прямота и дружественность — всё это вместе, и всё это она.

Уход таких людей чреват появлением в общественной атмосфере огромной озоновой дыры. Трудно и долго эту дыру придется заштопывать. Но придется, деваться некуда.

А ее беспокойная, непоседливая, страстная душа пусть теперь успокоится.

Светлая память.

Марина Уварова:

Одно из первых моих интервью было с ней. Это было перед Новым годом — 92-м или 93-м. Я была просто поражена ее интеллектом, юмором, знанием истории, литературы. Под конец я спросила, с кем она будет встречать НГ. «Со Стасиком, моим замечательным котом». Я чуть не разрыдалась. Она была нежнейшим человеком. Так трогательно к маме своей относилась. Плачу. Кристальный человек.

Евгений Левкович, Rolling Stone:

Мне выпало великое счастье. Я проработал с Валерией Ильиничной один год. Я видел ее ровно раз в неделю. Она приносила конфеты и угощала ими, в частности, меня. Иногда пекла пирожки. Вдвойне мне повезло в том, что она хорошо ко мне относилась, не знаю почему. Она ведь такую анархо-фашистскую шушеру, как я, не любила с детства. Я тоже никогда и ни в чем с ней не соглашался. Иногда она просто, чего уж там, раздражала. Однако мы ладили. Однажды она предложила мне вступить в ее Демократический Союз, но я, разумеется, отказался. Потом она предложила мне выйти за нее замуж, я не нашелся, что ответить, и мы посмеялись. Дурак. Надо было выходить, немедленно. Такой женщины больше не найти.

Над Валерией Ильиничной смеялись почти все, даже многие ее друзья. «Демшиза» — это ведь с нее началось, это ведь она эталон этого понятия. Я не смеялся над ней никогда. Я прочитал одну ее книгу, ознакомился с ее биографией, и мне стало жутко стыдно. Я понял, что смеяться над ней, или не любить ее, или люто ненавидеть ее есть высшее негодяйство. В 1969 году (в 69-м, том самом, полностью советском году) она, девятнадцатилетняя (!) девчонка, в Кремлевском Дворце съездов (!) распространила листовки против ввода войск в Чехословакию. После этого она год просидела в тюрьме и еще два года — в страшной психиатрической клинике в Казани, где полностью подорвали ее физическое и психическое здоровье. При этом она никого не предала. Никого не сдала, хотя ее, двадцатилетнюю, несколько раз пытали. Никого и никогда она не предавала. Кто из вас, называвших ее «либерастом», левых и правых радикалов, таких боевых и смелых накачанных парней, способен на такое мужество? Считаные единицы. В основном вы сдаете всех направо и налево. Вы и одного упавшего волоса с головы Валерии Ильиничны не стоите.