Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

В сегодняшней России мы, несомненно, имеем дело с восстановлением влияния не только символов советского периода, но и многих репрессивных структур и институтов. В этом смысле наша страна стала воплощением опасений сторонников люстрации и других механизмов переходного правосудия. Последние предупреждали в конце 1980‐х – начале 1990‐х годов, что отказ от подобных мер может привести к реваншу, восстановлению влияния прежних репрессивных практик, а следовательно, и к новым нарушениям прав и свобод граждан.

«Полное отсутствие расчета с прошлым после краха коммунизма представляет преднамеренное попирание правосудия и верховенства права, – писал в 1993 году польский журналист и писатель, бывший узник ГУЛАГа, автор воспоминаний «Иной мир: Советские записки» Густав Херлинг-Грудзинский. – Есть бывшие партийные дураки и известные журналисты, которые считают это доказательством „мудрости страны“. Есть также прагматики, которые утверждают, что все „рассосется“ со временем, по мере того как вырастет новое поколение, не знающее о страданиях его бабушек и дедушек. И первые, и вторые в один прекрасный день обнаружат (если они проживут достаточно долго), насколько они ошибались, – не важно, осознанно или нет» [12] Herling-Grudziński G. Dziennik pisany nocą // Kultura. 1993. 12/555. S. 17–18. Цит. по: Łoś M. Lustration and Truth Claims: Unfinished Revolutions in Central Europe // Law and Social Inquiry. 1995. Vol. 20. No. 1. P. 147. .

В стране с таким наследием государственного террора и институционального насилия, как Россия, цена за отказ от проработки опыта властного произвола и системы безнаказанности оказывается чрезвычайно высокой. Тем большую значимость, как видится, представляет изучение опыта других стран, которым удалось, хотя бы частично, преодолеть тяжелое тоталитарное наследие. Надеюсь, что, собранный вместе, этот материал может стать для русскоязычной аудитории своеобразным введением в тему, способным пробудить интерес к дальнейшему изучению опыта проработки прошлого.

Хочу выразить свою глубокую благодарность всем тем людям, без которых эта книга не состоялась бы. Прежде всего, это мои учителя – блестящие преподаватели факультета политических наук Московской высшей школы социальных и экономических наук. Когда я училась в магистратуре «Шанинки» в 2004–2005 годах, деканом факультета и моим научным руководителем была историк Татьяна Ворожейкина, а преподавателями основных курсов – социологи «Левада-центра» Лев Гудков и Борис Дубин (1946–2014), а также историк Игорь Долуцкий. Их идеи, связывающие научный анализ и гражданскую позицию, легли в фундамент моей работы.

Должна сказать отдельное спасибо за сотрудничество (в разные годы), а также за плодотворные дискуссии и критические замечания директору «Левада-центра» Льву Гудкову, руководителю Отдела социально-политических исследований «Левада-центра» Наталье Зоркой, руководителю Отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексею Левинсону, руководителю молодежных и образовательных программ Международного «Мемориала» Ирине Щербаковой, главному редактору берлинского журнала «Восточная Европа» Манфреду Запперу, руководителю отдела «Коммунизм и общество» Центра современной истории в Потсдаме Йенсу Гизеке, старшему научному сотруднику того же Центра Яну Берендсу, директору Института исследований тоталитаризма имени Ханны Арендт в Дрездене Томасу Линденбергеру, директору Коллегии имени Имре Кертеса при Йенском университете Йоахиму фон Путткаммеру, директору Фонда проработки диктатуры СЕПГ в Берлине Анне Камински, бывшему руководителю программы «Политические системы и институциональные изменения» в Институте высших научных исследований IMT в Лукке Виктору Заславскому (1937–2009) и другим. Кроме того, я хотела бы поблагодарить за сотрудничество и поддержку бывшего директора Сахаровского центра в Москве Юрия Самодурова и бывшего президента Фонда Сахарова в США Эдварда Клайна (1932–2017).

Хочу выразить признательность за помощь в проведении исследований в разные годы Центру современной истории в Потсдаме, Центру российских и евразийских исследований имени Дэвиса при Гарвардском университете, Коллегии имени Имре Кертеса при Йенском университете, Фонду проработки диктатуры СЕПГ в Берлине, Фонду Александра фон Гумбольдта, Фонду имени Генриха Бёлля, Институту высших научных исследований IMT в Лукке, а также Аналитическому центру имени Юрия Левады в Москве.

Благодарю Фонд «Либеральная миссия» за поддержку публикации книги. Льва Гудкова – за прочтение и обсуждение, Сергея Лебедева и Бориса Грозовского – за редакторский труд.

Начало демократической послевоенной трансформации Западной Германии было положено союзниками по антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне. Именно они сформулировали в августе 1945 года в Потсдамском соглашении и реализовали впоследствии принципы, вошедшие в историю как политика четырех «Д»: демилитаризация, денацификация, демократизация и декартелизация [14] Herz J. H. Denazification and Related Policies // Herz J. H. (ed.) From Dictatorship to Democracy: Coping With the Legacies of Authoritarianism and Totalitarianism. Westport: Greenwood Press, 1983. P. 17–19. .

Программа денацификации стала одной из ключевых целей оккупации капитулировавшего рейха. Хотя основным символом переходного правосудия, осуществленного в послевоенной Германии, стал Нюрнбергский процесс – Международный военный трибунал над главными военными преступниками Третьего рейха, – политика союзников по денацификации далеко не ограничивалась этим судебным разбирательством. Она предусматривала избавление немецкого общества от нацистской идеологии, институтов, законодательства и кадров.

В этой главе приводится обзор основных денацификационных мер, осуществленных в западных оккупационных зонах. Среди них можно выделить три приоритетных направления: очищение государственной службы и бизнеса от нацистских служащих, автоматические аресты и интернирование наиболее активных нацистов, а также привлечение к уголовной ответственности руководства Третьего рейха.

Оговоримся, что, хотя приблизительно те же механизмы были реализованы и в советской оккупационной зоне, анализ советской денацификационной программы останется за рамками нашего анализа (за исключением тех моментов, где принятые в советской зоне меры прямо пересекались с решениями западных союзников и где возможны сравнительные данные). Прежде всего это связано с тем, что цели, которые ставились советской администрацией на подконтрольной ей территории, в целом отличались от целей, ставившихся союзниками в западных зонах. Демонтаж прежней системы здесь должен был в первую очередь способствовать советизации восточной части Германии, максимально быстрой и всеобъемлющей перестройке всех сфер общественной жизни в ней по советскому образцу [15] Подробнее о советизации Восточной Германии и других стран Центральной и Восточной Европы см.: Петров Н. По сценарию Сталина. Роль органов НКВД — МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы. М.: РОССПЭН, 2011; Applebaum A. Iron Curtain: The Crushing of Eastern Europe 1944–56. London; New York: Allen Lane, 2012. О денацификации в советской зоне оккупации Германии см.: Vogt T. R. Denazification in Soviet-Occupied Germany: Brandenburg 1945–1948. Cambridge: Harvard University Press, 2000; Blessing B. The Antifascist Classroom: Denazification in Soviet-Occupied Germany, 1945–1949. New York: Palgrave Macmillan, 2006. .