Максим Калашников - Крылья над Преисподней. Россия и Мегакризис XXI века

— Ну да, выступим-ка в роли нынешних герцогов Тосканских, — засмеялся Верховный, срезая кончик гаванской сигары. Он закурил, со смаком выпустил в воздух струю голубоватого ароматного дыма. — Хоть Энгельс русских откровенно не любил, но, шельма, умен был. Как он там изрек? Одна потребность промышленности в решении практической проблемы может двинуть науку вперед дальше, чем десяток университетов! Прав был, черт немецкий. Передовая промышленность — вот повивальная бабка прогресса. Ну, а как дела с Бутоновым идут? — спросил он и выслушал ответ, откинувшись в кресле.

Верховный давно понял, что Западный мир не примет реакторов Сергея Бутонова, уехавшего при Путине в Германию, даже если все проверки покажут их подлинность и работоспособность. Ибо если бы хозяева «свободного мира» всерьез хотели бы иметь технологию низкоэнергетического ядерного реактора с бутылку величиной, то засекретили бы эти работы уже в начале того года, а Бутонов продолжил бы работу негласно в закрытой лаборатории либо Пентагона, либо какой-нибудь гигантской международной корпорации. А потом его реакторы появились бы внезапно, как снег на голову. Тогда уже Верховный понял, что никаким американским правящим кругам, никаким Ротшильдам или Рокфеллерам не нужно подобное открытие, потому что оно ведет к слишком большим переменам. К потрясения основ их власти и богатства. Да, исследования по физическому бессмертию они профинансируют — но только не работы по овладению запасами дешевой и огромной энергии. И именно в этом — слабость архитекторов Вечного Рейха. И шанс для русских.

— …Бутонов на тайных переговорах требует буквально золотых гор и твердых гарантий, — говорил глава АПР.

— Обещайте ему все! — махнул рукой Верховный. — Миллиарды, поместья, земли. Ну, расстанутся со своим имуществом еще парочка расейских сановных воров — так они же воры, низшая раса, расходный материал. Даже в бюджет не залезем. Одарим нашего гения-возвращенца замком во Франции, скажем. Или в Англии. У нас их теперь много, «подаренных»-то. Мы теперь, поди, не беднее папского престола будем. Так что полномочия, считайте, получили от меня. По этому вопросу приму в любое время дня и ночи: ставка в игре слишком высока. А обманет нас Бутонов — ледорубом угостим. Шучу, однако! Но чутье мне говорит: не обманывает он, наткнулся все-таки на чудо. Слишком много видел до этого, уже интуиция выработалась…

— Вас понял, товарищ Верховный, — кивнул головой его собеседник. Чутье и ему подсказывало: успех где-то рядом. — Как у вас с программой «Агрополис» дело движется? — ворвался в мысли Игоря голос Верховного.

— Пока нормально движемся, товарищ Верховный, — отрапортовал директор агентства, — Сводим в него все, что можно, все, что повышает производительность и продуктивность, позволяя обходиться минимумом людей. Все — начиная от комбайнов-роботов и новых летательных аппаратов и кончая технологиями повышения урожайности. Ростовские беспилотные комбайны управляются одним оператором — десяток. Так же хорошо показывают себя и автоматические энергонасыщенные тракторы «Кировец». Все это интегрируется в информационную систему управления агрокомплексами — в «Агротронику», тоже детище «Ростсельмаша».

Задействуем технологию водоочистки «ЗФ» и строим завод по производству протиевоей, «легкой» воды по ее технологии. Она очень повышает продуктивность животноводства. Смеляков там у нас генконструктором, он дело туго знает. Но проблемы возникают…

Игорь вкратце доложил: вода из кавитационно-вихревой установки Черкаса действительно повышает урожайность растений. Экономия на удобрениях — колоссальная. Но вот пробовали поить этой водой кроликов — так плоды буквально разрывали чрева самок. Так что тут еще нужно изучать механизмы, да и людям эту воду употреблять рановато. Хотя один из разработчиков поил этой водой новорожденного сына — и тот рос очень быстро, поражая всех размерами. Но изобретатели — известные экстремалы.

— Потому, товарищ Верховный, покамест ничего для прессы не даем. Изучаем действие воды на живые организмы, за сыном того изобретателя наблюдаем, обследуем, — закончил Игорь.

— Правильно делаете, — одобрил глава государства, прищурив глаз от дыма сигары, — тут наверняка нужно еще много работать. Но для технических культур, для льна нашего уже сейчас можно установки в ход пускать. Кто активно занимается проблемой?

— Вторая Академия, считайте — Владислав Жигалов, — задорно ответил Игорь. — Ну, Влад спуску не даст. Он еще поставит РАН перед фактом, заставит признать новые эффекты.

А Верховный дружески пожал Игорю руку и тоже рассмеялся.

— Эх, Игорь, иногда дух захватывает, — промолвил он. — Мы давно наткнулись на целый пласт совершенно безумных, внешне очень простых и дешевых технологий вроде этой кавитации. Помню, как Делягин говорил об их принципиальной нерыночности, некапиталистичности. Что они существуют где-то между господствующими направлениями, между информационными и нанобиотехнологиями. Но мы даже не представляли до конца, что это за золотая жила для нашего национального возрождения. Для этого стоило создать центры экспериментальной проверки подобного…

Верховный словно запнулся. Вихрь мыслей и ощущений захватил его. У него были неразвитые зачатки необычных способностей, подчас его память, в которую вторгались импульсы текущих впечатлений, могла воскресить в его мозгу то, что он видел и слышал много-много лет назад. Иногда Верховный мог на какой-то миг вспомнить даже запахи, стоявшие тогда в комнате или на улице. И в этот момент он словно возвратился в тело мальчишки 1977 года. На какой-то краткий миг пахнуло летним жарким днем, запахом книг из большого шкафа. Вспыхнула в памяти обложка журнала с большим аэропланом на нем. Книжка о приключениях Аргуса, написанная Аскольдом Якубовским. Роскошное издание о Марсе и будущих полетах на него — Клушанцева. Волна какой-то дикой радости нахлынула в грудь Верховного, уже далеко не молодого человека. Ощущение того, что детские мечты исполняются и он созидает тот самый новый мир, о котором так грезил тогда.

«Да, мы — когнитарии, коги. И нам очень хорошо быть вместе. Мы начали действовать среди погасших, опримитивленных, не умеющих мечтать и создавать миры леммингов, слепых простецов», — мелькнула мысль. — «Но мы отвечаем за них. Мы даем им и мечты, и новую жизнь, и новые занятия. И тогда лемминги превращаются в людей, у коих глаза горят и плечи расправляются…»

После развала СССР на территории так называемой «новой России» образовалась действительно новая историческая общность: бывшие русские — безвольные, циничные, разобщенные, не верящие в дерзкие прорывы и ненавидящие всех, кто на них способен. Беспомощные перед властью, глупые лемминги с обывательским мышлением, продажные в душе своей. Озабоченные только мелким потребительством. Эти лемминги покорялись любой мало-мальски организованной силе и никогда не могли восстать. С ними можно было делать все, что угодно, и именно поэтому власть на обломках Союза так долго удерживало племя откровенных мерзавцев и грабителей. Теперь же нужно было из этих живых мертвецов, из этого распавшегося народа создать новый, живой и сильный народ. Сталину почти удалось родить живое дитя от мертвой матери — старой России, умершей в 1917-м. Но он не успел завершить своего великого дела. Теперь его нужно закончить им, когам.