Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Каждый раз, когда Отто–Эрнст Ремер оказывался по делам в Каире, он навещал фон Леерса, а в начале 1960‑х годов это происходило достаточно часто. «Я очень хорошо знал его, — признавал Ремер. — У меня были также хорошие связи с людьми, проектировавшими ракеты». В это время сам Ремер жил в Дамаске, где с недавних пор вёл дела с любимцем Эйхмана Алоисом Бруннером. Некоторые выходцы из Пенемюнде также работали над авиационным проектом в Сирии [359].

Однако основным местом приложения усилий для германских учёных была в это время дельта Нила. Невдалеке располагался конный завод Лот- ца. Там он выращивал скаковых лошадей, а заодно выискивал сведения об авиа– и ракетостроении, а также другие данные, имевшие военное значение. В конце концов Лотц был схвачен секретной службой Египта, однако информация, переданная им в «Моссад», уже распространилась мировой прессой. После того как американская разведка подтвердила успешное развитие египетской ракетной программы, Израиль потребовал от Насера немедленно выдворить из страны её разработчиков. В то же самое время израильтяне заявили официальный протест Бонну относительно его попустительства в отношении присутствия в Египте германских специалистов. Глава «Моссада» Иссер Харель был убеждён в лицемерности заявлений западногерманских официальных лиц о том, что учёные получили контракты от частных фирм, а не от иностранного правительства. Формально ни один из законов Западной Германии нарушен не был. Поэтому Бонн не предпринимал никаких усилий для того, чтобы заставить немецких учёных вернуться домой. Также правительство Западной Германии не предприняло никаких шагов для ограничения экспорта в Египет стратегически важных материалов. «Это была преступная операция правительства Западной Германии», — настаивал Харель [360].

Получив отказ от официальных лиц Бонна, Харель принял решение приступить к осуществлению операции «Дамокл», целью которой было физическое уничтожение немецких специалистов–ракетчиков, а также других высокопоставленных нацистов, проживавших на Ближнем Востоке. По крайней мере двое учёных были похищены, другие получили ранения, вскрывая поступившие по почте посылки–ловушки со взрывчаткой. Целями для ударов с помощью взрывающихся писем были и специалисты Вилли Мессершмитта. Это повлекло за собой целый ряд смертей [361].

Любопытным эпизодом операции «Дамокл» была поездка группы оперативников в Мадрид. Харель послал их для встречи с Отто Скорцени, который продолжал поддерживать дружеские отношения со многими немецкими техническими специалистами, работавшими в Каире. Неизвестно, понял ли он, что имеет дело с израильскими агентами, посланными под видом представителей НАТО. Принимая во внимание, что большинство учёных, работавших в Египте, оказалось бывшими нацистами, «Моссад» предполагал, что некоторые из них могут находиться под влиянием своих бывших командиров. Проведя целый вечер за столом на роскошной вилле Скорцени в Мадриде, израильские шпионы убедили его в необходимости заставить немецких специалистов покинуть Египет.

Доктор Вилли Танк немедленно принял это указание как руководство к действию. В начале 1950‑х годов он занимался самолётостроением в Аргентине, а затем прибыл в Египет, чтобы наблюдать за разработкой сверхзвукового истребителя Хе‑300. В очередной раз ему нужно было сматывать удочки. Он принял предложение правительства Индии, которой требовалась помощь в создании своей собственной авиастроительной программы. Ещё один немецкий учёный–ракетчик, доктор Вольфганг Пильц, покинув Каир, отправился работать в Китайскую Народную Республику, где сыграл важную роль в создании управляемых ядерных ракет. В связи с угрозами «Моссада» некоторые немецкие учёные быстро вернулись в Европу [362].

Какую же роль на самом деле играл Скорцени во всех этих шпионских комбинациях? Был ли он действительно последовательным антикоммунистом, как об этом говорило ЦРУ? С одной стороны, да. И в то же время нет. Да, поскольку его воспитание и история всей жизни сделали его противником марксизма. Нет, поскольку идеология отступила перед реалиями послевоенной политики. Поэтому Скорцени не испытывал никаких угрызений совести относительно своего двурушничества, если оно шло на пользу его целям. Наём восточногерманских специалистов для работы в Египте с помощью фирмы H. S. Lucht продемонстрировал его желание играть с обеими сверхдержавами, лавируя между ними.

В этом отношении Скорцени не был одинок. Целый ряд ветеранов Третьего рейха, включая и доктора Вильгельма Фосса, в годы «холодной войны» выступали то на стороне Востока, то на стороне Запада. Так же вёл себя и деловой партнёр Ремера — Алоис Бруннер. Он оказал содействие Сирии в приобретении в Восточной Германии подслушивающих устройств, даже несмотря на то, что он являлся главным представителем BND в Дамаске. Вскоре после этого Рейнхард Гелен отказался от услуг Бруннера, поскольку профессиональная репутация главы германской разведки сильно пострадала в результате шпионского скандала, потрясшего Западную Германию в начале 1960‑х годов.

Поскольку BND играла ключевую роль в североатлантическом альянсе, руководство ЦРУ было потрясено, узнав, что один из ближайших и наиболее влиятельных помощников Гелена Хайнц Фельфе (Heinz Felfe) оказался советским «кротом». Бывший эсэсовец Фельфе принимал активное участие в безумных погромах «Хрустальной ночи», однако это не помешало Гелену после войны нанять его на работу. В дополнение к обязанностям офицера связи Гелена по взаимодействию с ЦРУ и другими западными разведслужбами, Фельфе отвечал за поиск восточноевропейских шпионов, сначала в «Организации Гелена», а затем и в BND. Почти десять лет он снабжал советскую разведку копиями еженедельных донесений, направлявшихся Геленом в ЦРУ. Фельфе сравнивал свою увлекательную работу двойного агента с «пляской на двух свадьбах: с русскими и с Геленом» [363].

Сенсационный процесс над Фельфе начался 8 июля 1963 года. В тот же день в Восточном Берлине открылся заочный суд над ближайшим советником Аденауэра — Гансом Глобке. Оба этих заседания негативно сказались бы на имидже Бонна и Вашингтона. Самым прискорбным для ЦРУ было то, что они так и не узнали, сколько ещё «кротов» оставались в подчинении у Гелена после того, как Фельфе получил свои 14 лет тюрьмы. Позднее он был освобождён в ходе обмена шпионами. Объясняя мотивы своих поступков, Фельфе заявил, что считал себя обязанным защищать истинно немецкие ценности от «культурного варварства кока–колы, жвачки, наркотиков и секса», насаждавшегося Соединёнными Штатами [364].

Традиция Гелена брать на работу бывших нацистов, а также готовность ЦРУ не препятствовать этой практике позволили Советскому Союзу с самого начала проникнуть в недра западногерманской секретной службы. Фактически США наняли Гелена, чтобы он не допускал Советы в свои дела, однако все закончилось тем, что именно он открыл перед ними дверь! Такое масштабное проникновение русских агентов в «Организацию Гелена» стало возможным и потому, что многие бывшие нацисты поддерживали советскую политику по важнейшему вопросу об объединении Германии. Нечистое нацистское прошлое работавших у Гелена западных немцев делало их уязвимыми перед шантажом со стороны восточных немцев и Советов.