Андрей Галушка - Тэтчер. Великие личности в истории

Правительство призвало на помощь вооруженные силы. Армейские военнослужащие становились водителями пожарных машин, матросы и летчики убирали мусор на улицах и площадях. Именно с этой «зимы недовольства», так до сих пор называют зиму 1978–1979 годов, британцы с огромным уважением относятся к своим вооруженным силам.

Каллаган тогда присутствовал на конференции по ограничению ядерного вооружения на одном из островов в Вест-Индии. И в глазах британцев он пострадал от того, насколько его фотографии на фоне ясного безоблачного неба и лазурного океана контрастировали с окружавшей читателей мрачностью морозной зимы и улицами, покрытыми мусором. На конференции в аэропорту по возвращении с переговоров он, не распознав настроение общества, высказался в том плане, что ситуация не настолько плоха, как ее представляют журналисты. На следующий день выходящая огромным тиражом газета The Sun вышла с заголовком: «Кризис? Какой кризис?» Если повторить эту фразу британцам, они тут же скажут, к какому конкретному моменту их истории она относится.

Взяв инициативу на себя и не заручившись предварительной поддержкой теневого кабинета, Маргарет Тэтчер 7 января 1979 года выступила с требованием радикальной реформы профессиональных союзов. Чтобы предотвратить обвинения в безответственности, через девять дней в своей речи в парламенте она предложила правительству сотрудничество и поддержку при условии, что профсоюзы будут реформированы. Но Каллаган, построивший политическую карьеру на сотрудничестве с профсоюзами, не мог с этим согласиться. У консерваторов, таким образом, были развязаны руки — и они завоевали в этом вопросе моральное превосходство.

Память о «зиме недовольства» помогла консерваторам выиграть всеобщие выборы в парламент четырежды, и только в 1997 году о ней подзабыли достаточно, чтобы британцы решились допустить лейбористов к кормилу государства. Тем не менее до сих пор, более чем сорок лет спустя, этот эпизод вспоминают как пример того, к чему может привести страну политика левых.

Неожиданный удар нанесла по лейбористам их политика деволюции, то есть предоставления Шотландии и Уэльсу возможности иметь собственные представительские органы. Частично это была попытка сдержать растущее в Шотландии влияние Шотландской национальной партии. В 1970-е годы в Северном море были открыты месторождения нефти, и шотландские националисты строили свою кампанию независимости на лозунге «Это наша нефть!» На выборах в октябре 1974 года националисты получили треть голосов избирателей и 11 из 71 шотландских парламентских депутатских мандатов. В обеих странах 1 марта 1979 года прошли референдумы с вопросом, желает ли население создания у себя собственных законодательных собраний. В Уэльсе это предложение поддержал лишь каждый пятый из проголосовавших. В Шотландии «за» проголосовало незначительное большинство (52,9 %), но оно составляло лишь 33 % от общего числа избирателей, а по условиям референдума требовалась поддержка более 40 %. Поскольку деволюции на этот раз не случилось (до нее пришлось ждать чуть более двадцати лет), шотландские и уэльские националисты отказали в поддержке правительству Каллагана, которому для большинства в парламенте не хватало голосов собственной партии. Ночью с 28 на 29 марта 1979 года при голосовании в парламенте по вопросу о доверии правительству Каллагану не хватило единственного голоса «за». Новые всеобщие выборы были назначены на 3 мая 1979 года.

Задачей Маргарет Тэтчер на предстоящих выборах было убедить страну, что ей можно доверить пост премьер-министра в столь сложной ситуации. Опросы в начале избирательной кампании давали 14-процентное преимущество тори, хотя уровень личной поддержки Тэтчер до самых выборов был ниже, чем у ее соперника. Лейбористы яростно бросились исправлять ситуацию, но Тэтчер была весьма эффективной, пусть она и демонстрировала сильный темперамент в ходе кампании. Она могла отыскать слова, находившие отклик у людей: «У нас была опустошительная зима забастовок в промышленности, возможно, худшая на памяти живущих, и уж точно на моей памяти. Мы были свидетелями, как больных не пускали в больницы. Мы видели, как люди не могли похоронить покойных родственников. Мы были свидетелями, как детей фактически не допускали в школы. Мы наблюдали, что страна отдана на произвол вторичных пикетов, стачкомов, и мы видели, как правительство, похоже, не имело никакой возможности справиться с этим. Я думаю, в глубине души мы все знаем, что настало время перемен».

Предвыборный манифест Консервативной партии содержал мало конкретных обещаний. Поддержка свободного предпринимательства, снижение налоговых ставок, снижение государственных расходов и контроль денежной массы там присутствовали, но не было открытой оппозиции к политике сдерживания зарплат, не было обещаний реформирования профессиональных союзов и не упоминалась приватизация либо национализация. Однако термин «тэтчеризм» появился уже тогда, в январе 1979 года, на страницах журнала с красноречивым названием «Марксизм сегодня».

Рекламное агентство Saatchi & Saatchi приложило огромные усилия, чтобы консерваторы одержали победу. Телевизионные ролики, платные объявления в газетах, повторение простых лозунгов — все на фоне выступлений Маргарет Тэтчер, которая демонстрировала перед телекамерами свою энергию, силу характера и убеждений. Она жестко критиковала прошлые действия правительства, заявляла, что лейбористы некомпетентны в управлении государством. Она разыгрывала также и карту патриотизма — оплакивала, как низко скатилась когда-то великая страна, уверяла, что величие может быть восстановлено. Каллаган в своих предвыборных речах в ответ заявлял, что голосовать за тори и за их неопытного лидера — слишком рискованно. По мере приближения дня голосования разрыв между двумя партиями сокращался, и несколько опросов даже выводили лейбористов вперед. За день до голосования консерваторы всего на 2 % опережали лейбористов (правда, согласно тому же опросу, консервативные избиратели были более решительно настроены голосовать за свою партию, чем сторонники лейбористов).

Тем не менее 3 мая 1979 года, когда были подсчитаны голоса, оказалось, что 43,9 % проголосовало за консерваторов — чуть больше, чем в среднем голосовало за них с 1945 года, но достаточно, чтобы дать им большинство в 44 депутатских места. Доля Лейбористской партии в поданных голосах упала до 36,9 % — самого низкого значения с 1931 года. 5,6 % избирателей перешли от поддержки лейбористов к голосованию за консерваторов. И наиболее значительный электоральный сдвиг произошел среди квалифицированного рабочего класса. Именно эта социальная группа стала наиболее верной сторонницей Маргарет Тэтчер. Эти же парламентские выборы впервые выявили еще одну тенденцию, которая в дальнейшем станет весьма характерной чертой избирательной географии страны: расхождение политических симпатий между Севером и Югом. Если в предыдущие десятилетия картина поддержки партий между регионами Британии различалась мало, то в мае 1979 года впервые стало очевидно, что именно юг страны больше поддерживает консерваторов, тогда как северные графства лишь незначительно снизили поддержку лейбористов. Что касается Шотландии, то тамошние националисты, подтолкнувшие правительство Каллагана к падению, были жестоко наказаны шотландскими избирателями и потеряли все депутатские мандаты, кроме двух.