Андрей Галушка - Тэтчер. Великие личности в истории

Так или иначе, Англо-Ирландское соглашение стало важным дипломатическим успехом ее правительства. Однако ей предстояли более серьезные испытания на международной арене.

С первых лет пребывания во главе правительства Соединенного Королевства Маргарет Тэтчер предпринимала шаги по восстановлению ведущей роли Британии на международной арене. Ключевым приоритетом, по ее мнению, было восстановление «особых взаимоотношений» с Соединенными Штатами Америки. К концу 1970-х годов эта особость, созданная во время Второй мировой войны усилиями Уинстона Черчилля и Франклина Рузвельта, в значительной степени поблекла. Уже в 1960-е годы американцы открыто говорили, что «Британия потеряла свою империю и не нашла новой роли», а британская элита могла в лучшем случае надеяться, по словам Гарольда Макмиллана, на роль «греков при римлянах-американцах». Разумеется, выпускники Оксфорда и Кембриджа без особых усилий понимали аллюзии и ссылки на античную историю и культуру. И бесспорно, Рим взял все лучшее из культуры античной Греции (вплоть до учителей-греков). Однако США явно не нуждались в уроках страны, о которой все чаще говорили как о «больном человеке Европы», пусть Британия с ее двухсотлетним опытом господства на морских путях и рынках планеты и могла бы учить США, как себя вести в новой роли мирового гегемона.

Джимми Картер, стоявший на вершине американской политической иерархии в 1979 году, когда Маргарет Тэтчер стала премьер-министром, поначалу не испытывал к ней особо теплых чувств. Впервые встретившись с ней в Токио на встрече лидеров Большой семерки, он сказал о ней: «Жесткая дама! С твердыми убеждениями, сильной волей, и неспособна признать, что хоть чего-то не знает». Его советник по национальной безопасности Збигнев Бжезински (тогда заработавший свою репутацию ярого антисоветчика и русофоба и до сих пор остающийся для многих в России идеальным символом врага) говорил Картеру: «Понадобится огромное терпение, чтобы иметь дело с упорным характером г-жи Тэтчер и ее страстью поучать». Он продолжил: «В ее присутствии быстро забываешь, что она женщина. Она не кажется слишком уж женственной». Такая характеристика многое говорит как о Тэтчер, так и о Бжезински.

Однако когда в декабре 1979 года (тогда вовсю бушевал кризис с захватом в заложники сотрудников американского посольства в Иране) во время визита в Вашингтон Тэтчер в своей речи на лужайке перед Белым домом заявила: «В такие времена вы имеете право требовать поддержки от своих друзей. Мы ваши друзья, и мы вас поддерживаем. И будем поддерживать. Пусть никто в этом не сомневается!», — ее отношения с Картером и его окружением весьма улучшились. Маргарет нравилось то, что Картер был искренне верующим человеком, нравились его научные знания и личная искренность. Но между ними все же не установились такие теплые и крепкие рабочие отношения, какие сложились у Маргарет с преемником Джимми Картера. Кроме того, Тэтчер считала, что Картер не слишком хорошо понимает угрозу, исходящую от Советского Союза.

Надо сказать, что после советского вторжения в Афганистан именно Картер стремился наказать СССР как можно более жесткими санкциями, тогда как Тэтчер, имея на руках экономику страны в кризисе, стремилась ограничить экономические санкции, чтобы минимизировать ущерб для британских фирм.

Когда на выборах осенью 1980 года победил Рональд Рейган, Маргарет была довольна — она была хорошо знакома с бывшим губернатором Калифорнии, несколько раз виделась с ним во время своих путешествий в США. После инаугурации Рейгана в январе 1981 года она была первой из глав государств или правительств, прибывших в Вашингтон с официальным визитом. С сороковым президентом Соединенных Штатов у Тэтчер сразу сформировались партнерские отношения. Как Тэтчер, так и Рейган считали, что «стратегия сдерживания», которую Запад до сих пор предпочитал в отношении Советского Союза, не принесла ожидаемых плодов. СССР не был особо сдерживаем. Он сумел достичь ядерного паритета с США, разместил на своей территории ракеты, нацеленные на Западную Европу, и через своих марионеток и союзников в Африке и Юго-Восточной Азии (на официальном советском жаргоне — «стран социалистической ориентации» и стран с «национально-освободительными движениями») подрывал позиции Соединенных Штатов и ее союзников. При этом Рейган и Тэтчер считали (в отличие от большинства «специалистов по делам Советского Союза» и разведывательных служб своих стран), что советская экономика не выдержит дальнейшего роста военных расходов, что в перспективе делает московское руководство весьма уязвимым.

Как Тэтчер, так и Рейган искренне и от всего сердца ненавидели идеологию коммунизма и те силы, которые стремились распространить ее на весь мир. Пожалуй, наиболее важным событием, укрепившим их в таком мнении и сцементировавшим их союз, было уничтожение 1 сентября 1983 года советским истребителем Су-15 южнокорейского авиалайнера Boeing 747 , принадлежавшего компании Korean Air Lines . Самолет, совершавший ночью международный рейс KE007 Анкоридж (Аляска) — Сеул, случайно отклонился в советское воздушное пространство. Над 246 пассажирами и 23 членами экипажа сомкнулись воды Японского моря, в сторону которого лайнер «скрылся» по официальному советскому заявлению, вопреки очевидности отрицавшему любую роль СССР в «исчезновении» Boeing 747 . Никто не спасся. Границы Советского Союза оставались на замке.

Президент Рейган разразился громовой речью, в которой назвал это преступление варварством, дикостью, нечеловеческим зверством и преступлением против человечности (а значит, не имеющим срока давности). По его словам, Советский Союз был обществом преднамеренного презрения к человеческой жизни, где подобное преступление было частью обычного хода вещей. Тэтчер сразу же ответила президенту: «Мое мнение о варварстве этого акта полностью совпадает с вашим. …Этот инцидент ярко проиллюстрировал истинную природу советского режима. Его закостенелость и безжалостность, его неврозы шпионажа и безопасности, его лживость и явная неспособность понять, не говоря уже о том, чтобы применить правила цивилизованного поведения государств, стали наглядным примером тем, кто считает, что достаточно доброй воли и здравого смысла, чтобы обеспечить безопасность и мир во всем мире».

Через неделю после уничтожения корейского «боинга» Маргарет Тэтчер созвала лучших международных аналитиков в загородную резиденцию Чекерс. На совещании обсуждалось состояние советской экономики, вооруженных сил, политического режима СССР. В меморандуме, подготовленном для министерства иностранных дел, говорилось: «Общий вывод, похоже, в том, что перед советским руководством действительно стоят проблемы в ряде сфер, но не до такой степени, чтобы они решили резко изменить курс и тем более поменять систему». Мнение, что бремя военных расходов может пошатнуть Советский Союз, не отстаивал никто, кроме единственного участника. Большинство скорее было согласно с мнением, что огромные советские расходы на оборону фактически являются локомотивом советской экономики и придают ей новые силы. Итоговый меморандум заключал: «Несмотря на трудности, советская экономика продолжает расти. … Она остается неизмеримо богатой природными ресурсами… и является, с точки зрения западных банков, привлекательным предложением. … Ожидаются незначительные реформы, но не серьезные изменения в Советском Союзе».