Александр Дугин - Конспирология

Внутренней оппозицией в кратополитическом пространстве Англии является Ирландия, а также области Уэльса и Шотландия, населенные преимущественно представителями кельтского этноса. Особенно показателен пример ирландцев, которые отличаются от англосаксов не только этнически, но и религиозно (ирландцы — католики), выступая в английском кратополитическом пространстве как нонконформистский, оппозиционный, отрицательный элемент. Можно считать, что ирландцы (в меньшей степени остальные кельты) представляют в Англии силы континентальной Европы. Франция представляет собой второй кратополитический полюс Европы, бывший долгое время самодостаточным и самостоятельным и игравший в европейском (и мировом) масштабе важнейшую роль. Франция входит вместе с Англией и Португалией в число самых западных стран Европы, но в то же время французская история гораздо в меньшей степени затронута морскими геополитическими тенденциями, чем Англия. Франция была не источником, но реципиентом атлантистских импульсов, идущих из Англии, а в некоторые периоды ее европейская политика становилась синонимом “континентализма”. Именно как выражение интеграционной воли суши понимал, к примеру, Гете, завоевания Наполеона и особенно его конфликт с Англией.

С другой стороны, Франция все же намного ближе к атлантистской цивилизационной модели, нежели ее могучий восточный сосед — Германия, и по отношению к Германии (и даже Австрии) роль Франции чаще всего соответствовала “талассократической” линии. Также и в рамках романского мира (Испания, Италия, Португалия) и католических стран (три вышеназванные плюс Австрия, Венгрия, Польша, Хорватия, Словения) Франция выступала скорее как нетрадиционный, западнический, наименее “сухопутный” геополитический элемент. Особенно однозначной такая ориентация была в периоды франко-английских союзов. О подобных блоках можно было вполне говорить как об атлантистских.

Португалия некогда была мощным государством, тяготевшим к талассократическому типу, и поэтому всегда лояльно относилась к Англии. В последние столетия ее кратополитический суверенитет значительно поблек. Испания в рамках иберийского полуострова, напротив, представляет собой скорее сухопутное пространство, тяготеющее по цивилизационному стилю более к средней Европе, чем к собственно западноевропейским ареалам. Даже в эпоху великих географических открытий, когда Испания была полноценным конкурентом английским колонизаторам, испанцы несли в колонии среднеевропейский, относительно “сухопутный” дух, и поэтому испанская империя так никогда и не стала полноценной талассократией. Покоряя моря, испанцы остались непокоренными морем .

Средняя Европа имеет своим однозначным полюсом Германию, важнейшую кратополитическую реальность Европы. Германия представляет собой самый сухопутный, самый континентальный сектор полуострова. Если мы ограничимся только Европой (за исключением тех ее секторов, которые попадают в зону влияния России), то Германия может быть названа «евразийской державой» (в указанном ограниченном смысле). Будучи мощнейшей кратополитической суверенной державой, Германия выступает как антитеза Англии и (в несколько меньшей степени) Франции. Вынося за скобки Россию, можно представить себе кратополитическую картину Европы как статическую антитезу английского (или англо-французского) и германского (среднеевропейского) полюсов. Вся кратополитическая ткань Европы растянута между Германией и Англией, хотя между ними стратегически наличествует такая масштабная реальность как Франция. Эта тройка (не простая, а структурированная, с оппозицией между Англией и Германией) является остовом европейской кратополитики. Остальные державы заключены между этими центрами и имеют ограниченный зазор для кратополитического маневрирования, обусловленный структурой названной тройки стран.

Англия, Франция и Германия суть три субъекта европейской кратополитики, и поэтому всякая структурализация кратополитической картины в иных европейских державах, даже таких значительных, как Испания или Италия, в огромной степени зависит от модели соотношения со странами тройки, каждая из которых несет в себе специальную и довольно самостоятельную миссию.

Четвертым весомым полюсом, хотя иного масштаба и иначе структурированного, является Ватикан, католическая церковь, которая исторически играла огромную роль в европейской геополитике (вспомним, к примеру, декрет папы Льва о разделении земного шара между Испанским и Португальским монархами, который предопределил изначально на каком языке говорят миллионы жителей Америк, африканских и тихоокеанских стран). Ватикан имеет самостоятельное значение, хотя чаще всего кратополитически он солидарен со Средней Европой, и особенно с ее южной частью.

И, наконец, восточно-европейские народы не имеют кратополитического полюса, аналогичного тройке. Эту функцию выполняет гигантская геополитическая масса России. Между Россией как Евразией и Средней Европой никакой самостоятельной кратополитической реальности нет. Это означает, что народы Восточной Европы (в большинстве своем славяне) находятся в промежуточном положении между Германией (или Ватиканом), с одной стороны, и Россией, с другой. Особое положение имеют балканские страны, которые долгое время жили под гнетом турок, т. е. еще одной, но уже внеевропейской, кратополитической реальности. Этот юго-восточный сектор Европы населен преимущественно православными — сербами, македонцами, болгарами, греками, румынами. Они естественно и органически тяготеют к России, хотя между этими народами традиционно существуют и взаимные претензии, иногда выражающиеся в военных конфликтах. Так как вся эта зона традиционно далека от кратополитической стабильности, легко понять, что вся европейская тройка и Россия-Евразия стремятся усилить свое влияние на этот регион.

“Востоком” принято считать территории, простирающиеся от Магриба (Северо-западная Африка) до Индокитая, Японии и Тихоокеанского ареала. Это понятие скорее цивилизационное и культурное, чем географическое, поскольку многие региона “Запада” географически лежат намного восточнее стран “Востока”. На африканском континенте к цивилизационному “Востоку” относятся области, населенные преимущественно арабами. До арабских завоеваний те же южные побережья Средиземноморья заселяли европейцы, и они входили в состав Римской Империи. Уже древние распознали Средиземное море не как разделяющее, а как объединяющее пространство, приравняв его стратегически к “озеру” или “внутреннему морю”. В такой геополитической перспективе можно рассматривать арабскую Северную Африку как южное продолжение западного сектора “береговой зоны” Евразии. Северная Африка может быть, таким образом, рассмотрена двояко: как крайне западный сектор “Востока” (“Магриб” — арабское слово, обозначающее “запад”) и как южное продолжение Европы (это наследие римской традиции).