Александр Севастьянов - Апология дворянства

Так что вряд ли подобный взгляд на революции и падение царств в принципе можно назвать историческим. Да и восходит он, кстати, вовсе не к Соловью, а к тому же Джеффри Хоскингу и подобным ему зарубежным «знатокам» русского вопроса.

Но культура полемики требует от меня не ограничиваться подобными общими соображениями, а подробно разобрать взгляды оппонента, вытащив за ушко да на солнышко всех дьяволов, обильно гнездящихся в деталях. Апология дворянства стала главной моей задачей в том числе потому, что Сергеев, основываясь на тезисах Соловья, своим усиленным обвинением дворянства, в свою очередь, капитально фундирует концепцию Валерия Дмитриевича. Вынуть этот краеугольный камень – и рассыпется весь воздушный замок, в котором почивают на лаврах победившие «антирусских русских дворян» евреи, радетели, представьте себе, русского народа, и вообще большевики – «создатели русской нации».

Завершая это вступление, процитирую Сергея Сергеева, который совершенно справедливо пишет о полюбившихся ему декабристах: «Проблема декабристского национализма имеет не только научное, но и общественное значение. В современном российском массовом сознании (прежде всего, в его „право-патриотическом“ секторе) распространена „черная легенда“ о декабристах, как врагах России, агентах „мирового масонства“ и проч. Этот вздор, конечно, характеризует лишь прискорбный уровень исторического невежества самих его пропагандистов и потребителей» 88 88 Сергей Сергеев. Восстановление свободы. Демократический национализм декабристов. – Вопросы национализма. №2. 2010. – С. 79. .

Но ведь в точности то же самое можно сказать и о русском дворянстве в целом, оно тоже оболгано, тоже стало жертвой «черной легенды». На сей раз по вине, в том числе, самого Сергеева.

Постараюсь по мере сил раскрыть это обстоятельство.

В союзники себе я мог бы взять немалое число авторов, благо количество работ, посвященных русскому дворянству, велико. Но я остановился на двоих.

Во-первых, это Михаил Осипович Меньшиков, известный русский предреволюционный публицист, первый настоящий идеолог чистого русского национализма, наш подлинный, несравненный и беспримесный (во всех смыслах слова) идейный предшественник и авторитет. Его невероятная эрудиция, включая осведомленность в современных ему проблемах политического закулисья, острота и блеск мысли, глубокое проникновение в суть вещей, бескомпромиссная последовательность и верность интересам русской нации заставляют периодически сверяться с ним, как с компасом. И поверять собственные знания и соображения, а равно сочинения коллег по Русскому движению, выкладками Меньшикова. Исходя в том числе из того простого и очевидного обстоятельства, что ему было виднее все, что происходило с русским народом в начале ХХ века. Ведь он был не только мудрым, добросовестным и информированным автором, но и очевидцем событий. Поэтому ряд главок я насыщаю значительными фрагментами из работ моего предтечи на заданную тему. Ничто не ново под луной: Меньшикова нередко заботили те же вопросы и проблемы, что сегодня терзают нас. Он искал и находил на них ответы, всегда абсолютно адекватные и актуальные для нашего времени. Его свидетельства помогают русскому националисту протянуть через столетие нетленную нить истинной традиции.

Во-вторых, это исследовательница и писатель О. И. Елисеева, создавшая замечательную книгу «Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины» 89 89 Елисеева О. И. Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины. – М., Молодая гвардия, 2008. Автор – кандидат исторических наук (окончила Московский историко-архивный институт и аспирантуру Института российской истории РАН). . Будучи профессиональным историком, Елисеева добросовестно и практически исчерпывающе изучила и привела для нас в систему источники: все сколько-нибудь значимые свидетельства как русских, так и иностранных авторов об этом самом цветущем периоде русской дворянской империи, а также наиболее серьезные труды, характеризующие эпоху в целом с важных для нас сторон. Что позволило ей приблизиться к объективному пониманию «екатерининского века» в его реальном бытии, а не в умозрительных схемах ангажированных профессионалов. Эти свидетельства, как pro , так и contra , оказываются подчас совершенно необходимы, чтобы не только понять разумом, но и почувствовать сердцем, как текла в то время жизнь русской нации, столь жестоко раскритикованная вначале и столь горько оплаканная впоследствии потомками 90 90 Этот парадокс хорошо иллюстрируют две цитаты из Пушкина: одна – из его заметок 1822 года по русской литературе XVIII века («развратная государыня развратила свое государство») другая из стихотворного наброска незадолго до смерти («Россия, бедная держава, / Твоя раздавленная слава / С Екатериной умерла!»). Для полной переоценки значения этой удивительной женщины гению не понадобилось и пятнадцати лет. . Я благодарен Елисеевой за проделанный огромный труд, который весьма облегчил мне полемическую задачу, и пользуюсь ее наработками, оформляя их надлежащими ссылками.

Если в Меньшикове я ищу и нахожу идейную опору, то Елисеева позволяет мне широко опираться на доброкачественную фактуру живых свидетельств мемуаристов и точных данных ученых исследователей.

«КУЛЬТУРНЫЙ РАЗРЫВ С НАРОДОМ»

И «КУЛЬТУРНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ КРЕСТЬЯН»

Обоснование «чужести» дворянства всему остальному народу проще всего начинать с того, что лежит на поверхности: с культурного дифферента.

Тон задает Валерий Соловей:

«Социокультурный раскол приобрел характер (квази) этнического отчуждения и вражды, а поскольку он еще и во многом (хотя не полностью) совпадал с социальным делением русского общества, то элита и народ фактически превратились в этноклассы» 91 91 Соловей В. Д. Кровь и почва… – С. 127—128. .

На мой взгляд, это чистой воды абсурд: нация (в данном случае русская) как сумма этнокласса господ и этнокласса рабов. Перед нами – неудачная попытка экстраполировать удачную находку Теодора Шанина (обнаружившего, например, в Сингапуре этнокласс китайского купечества) на другую почву и в другие условия. Но китайцы в Сингапуре – это реально «иной» этнос, чего не скажешь ни о дворянах, ни о крестьянах в России. Соответственно, не годится и такое заемное словоупотребление, призванное искусственно этнизировать классовый разрыв в России. Ошибочная трактовка шанинского концепта «этнокласса» может привести к тому, что любой народ, в том числе древний, можно будет поделить на «этноклассы», например – египтян-рабов и египтян-рабовладельцев. Но это уж будет такой очевидный абсурд… Ведь суть концепта именно в том, что в том или ином согражданстве вычленяется именно по этническому признаку некий класс, сохраняющий свою отдельность благодаря «этническому фаворитизму» (Т. Ванханен).