Максим Калашников - «Крещение огнем». Том I: «Вторжение из будущего»

И буйная фантазия понесла Гитлера дальше. Стратегия блицкрига после Польши обогащается. Почему Гитлер опережает время? По сути дела, он действует (если следовать определению современного выдающегося философа Сергея Чернышова), как предприниматель постиндустриальной эпохи, который действует в глобализированном мире, где больше нет границ между политикой и экономикой, войной и бизнесом. По Чернышову, предприниматель — это маг и социальный конструктор, который создает новую реальность. Предпринимательство — это способ деятельности, при котором человек из совокупности ресурсов в окружающем мире (сырья, конкретных бизнесов, политических связей, собственных знаний, социокультурных особенностей среды, идей и мировой экономической динамики) складывает новый продукт. Причем не только экономический, но и социальный, и политический. Предприниматель использует имеющиеся вещи — банки, чьи-то компании и заводы, партии, предрассудки и убеждения — как детали конструктора.

Точно так же Гитлер строил свою чудесную блиц-стратегию. И вот почему его опыт до сих пор ценен в условиях нашего времени.

Немецкий лидер намного опередил время, избрав первой мишенью для серьезного удара Польшу — страну не перворазрядную, но в глазах всего мира довольно развитую. Напомним, что поляки тогда, в отличие от большинства стран, имели и собственное авиастроение, и танковую промышленность. Но при этом были намного слабее Германии. Польша в данном случае предвосхищала другую относительно развитую страну, которой устроили показательную казнь — Ирак 1991-2003 годов. Как и американцы много лет спустя, Гитлер в назидание остальным растер «удобного» противника в порошок. Так что и здесь мы сталкиваемся с психовойной высшего порядка.

Гитлер же проницательно осознал: нельзя на войне доверяться генералам. Во-первых, военные профессионалы в основной массе косны и консервативны. Им кажется, что минувшая война есть верх развития мысли, и потому они практически всегда готовятся не к будущим, а к прошлым битвам.

Во-вторых, генералитет все больше приобретает черты типичной бюрократической структуры, которой гораздо важнее не быстрый результат (победа), а сохранение и приобретение социальной значимости. С чем это сравнить? Пожалуй, с существованием утрированного Министерства энергетики. Ему что нужно? Залить страну дешевой энергией с наименьшими затратами, что ли? Черта с два! Ему важно строить как можно больше дорогих электростанций-гигантов, вырывая у общества как можно больше бетона, стали, рабочих рук и денег. Чем грандиознее и дольше стройки — тем большими ресурсами придется рулить, тем выше вес чиновников, тем больше кабинетов, департаментов и подчиненных они смогут получить. Появись изобретатель с машинкой, которая сможет заменить собой гигантскую электростанцию, такое Минэнерго его первым в землю зароет, понеже изобретение уничтожает всю отлаженную систему.

Точно так же дело обстоит и с генералами. Дай им волю — и война затянется надолго. Ибо «когда снаряды рвутся днем и ночью, быстрей дают чины и ордена». Пока идет война, можно выдвигаться, повышать статус, управлять гигантскими людскими и материальными массами. Чтобы понять это, достаточно вспомнить, в какую бойню превратили Первую мировую английские и французские генералы, а также — выкрутасы «гениального» маршала Жукова. Чем богаче страна ресурсами — тем больше ее генералы напоминают кровавых мясников, затягивающих любимое удовольствие. У американцев было так же: знаменитый полководец Севера в Гражданской войне 1861-1865 годов, генерал Грант, обладая огромным преимуществом над южанами в людским и материальных ресурсах, действовал на удивление «жукоподобно». Если южане, стесненные во всем, ставили на красивые полководческие решения и дерзкие операции, то Грант давил массой, бил в лоб, заваливая трупами своих солдат позиции противника. Впрочем, все это верно и для нынешних войнах. Советско-российский генералитет с удовольствием затягивал и Афганскую, и Чеченскую войны, делая из них (и на них) свой «бизнес».

Не знаю, каким образом, но фронтовик Гитлер это «просек». Именно поэтому он стал выдвигать наверх смелых мыслью гудерианов и сам вмешивался в планирование операций, придавая им черты триллера и психологического шоу. Он понял, что там, где мысль старого генералитета будет ходить по шаблонным (затратным и долгим) путям, умный любитель найдет намного более эффективное, быстрое и малокровное решение. То, которое позволит сокрушить сильного противника.

Польша стала триумфом подобного подхода к делу. И режим Гитлера совершает еще одну гениальную новацию.

Стремительный разгром поляков только подхлестнул всеобщий страх перед немцами. Уже в апреле 1940 года в Париже издается книга «Немецкое вторжение в Польшу», которая сеет ужас перед действием пятой колонны Гитлера. Польша, в которой жили сотни тысяч немцев, представлялась жертвой этих коварных внутренних врагов, которые совершали диверсии, поджоги, рвали связь и хитрыми способами указывали цели для бомбежек, наводя на несчастных поляков стаи ревущих гитлеровских пикировщиков и ударных самолетов.

Снова пошли слухи о передатчиках размером со спичечный коробок (которые реально появятся лишь в 1960-х). Западные газеты сообщали о тысячах немецких шпионов, помогавших наступающим дивизиям Гитлера. И, конечно, дикий ужас перед немцами нагоняли газетные фотографии и кадры кинохроники, развертывавшие картины жестоких авиационных бомбежек Варшавы. Заметим: именно яростные налеты на Варшаву окончательно сломили волю высшего руководства Польши, которое в панике бежало из страны.

Однако, как пишет Луи де Йонг, общественное мнение Запада все же успокаивало себя. «…Польша относилась к Восточной Европе. Разве поражение Польши не доказало, что эта «республика полковников», в сущности, совсем не демократическая, давно уже разложилась?».

Западники тогда (как и сейчас) смотрели на восточных европейцев как на «братьев меньших», как на существ второго сорта. Мол, они, конечно, не страшные русские, но и не вполне наши. На помощь терзаемой Польше Запад так и не пришел, хотя на то были и договоры, и торжественные обещания. Погибать за «неполноценных европейцев» европейцы первосортные (англичане и французы) совсем не рвались. И вряд ли, читатель, они будут класть свои головы сейчас, когда после падения СССР восточноевропейцы устремились в НАТО и Евросоюз.

Глядя на все это, Гитлер по-прежнему не считал происходящее новой мировой войной. Какая мировая схватка? Просто закончилась очередная спецоперация, следующая в цепи за австрийской, чешской и мемельской. Расчеты подтверждаются: психологические акции парализовали Англию и Францию. Всего за месяц новой Германии удалось захватить Польшу — тогда как Второму рейху кайзера на это понадобился год в кампании 1914-1915 гг. Потери были смешны (по меркам того времени, конечно) — только 8 тысяч немцев, цена какой-то недели боев в Первую мировую. Можно двигаться дальше!